Я изготовилась к бою:
– Пожалуйста. – Если он произнесет: «А я что тебе говорил», у меня случится истерика.
– А я что тебе говорил, – бросил Натан, но таким тоном, что мой гнев утих, не успев родиться. Это был серьезный спор.
Повисла ледяная тишина.
– Не могу поверить, что ты это сказал. Ему хватило такта изобразить неловкость.
– Прости. Но ты знаешь, как я отношусь к твоей работе. Именно такую ситуацию я и предсказывал. Я просил, чтобы ты подождала, пока дети подрастут. – Он повернулся ко мне спиной и принялся скреплять документы. – Ты хоть понимаешь, как тебе повезло, Роуз, ведь тебе необязательно работать!
– Натан, это моральный шантаж. Что случилось с нашей договоренностью? «Я помогаю тебе, ты помогаешь мне». Куда она подевалась?
– Я не знаю, – ответил он. Меня обожгли его слова.
– Ты же сам помог мне найти работу.
– Для тебя это превратилось в навязчивую идею.
– Ради бога, – огрызнулась я. – Я тебе припомню в следующий раз, когда тебе понадобится поддержка.
Я позвонила Ианте и взмолилась о помощи. Она была только рада помочь и привезла с собой старую головоломку с изображением Марафонской битвы, в которую я играла в детстве, и «Маленький домик в прерии». Я сомневалась, что Сэму придется по вкусу описание жизни первопроходцев американского Запада с точки зрения девочки, но когда вечером я вернулась, Поппи сидела на его кровати и играла в медсестру, кормя брата с ложечки свежевыжатым соком, а он тоненьким голоском читал «Маленький домик» вслух. Я вошла в комнату, и сын поднял голову.
– Мам, какая классная книжка.
Какое утешительное зрелище – словно картинка из книги.
Ианта подшивала юбку.
– По-моему, ему уже немного лучше. – Она откусила зубами нитку, и я вздохнула с облегчением. Нитка ныряла и выныривала из цветастой ткани. – Ужин готов, – сказала Ианта, – и я все постирала. – Она потянулась за ножницами, и из корзинки выпала шпилька; белая хлопковая нить размоталась. – Все под контролем.
В тот вечер Сэму стало хуже – Ианта оказалась чересчур оптимистичной. Я стояла на страже в комнате, пахнущей рвотой и дезинфицирующим средством. Натан ходил туда-сюда на цыпочках и игнорировал меня.
– Бедняга, – сказал он Сэму, который пытался храбриться.
В час ночи Натан отправился спать, и пропасть между нами стала еще шире.
Сэм бредил и ворочался. Каждый час я измеряла ему температуру; спустилась на кухню, подогрела воду и отнесла ее наверх в темноте и тишине. Я осторожно вымыла Сэма, его тоненькие белые ножки, руки, пальцы, бледное, измученное лицо. «Пожалуйста, поправляйся, – молилась я про себя. – Пожалуйста, пожалуйста, пусть все будет в порядке».