По приезде домой я сначала основательно перекусила, и только потом, на сытый желудок, приступила к делу. Я ожидала от мамани потоков слёз и заламывания рук, но она восприняла моё сенсационное сообщение более чем адекватно — я даже удивилась.
— Вот и хорошо, — очень спокойно сказала она. — Стану из потенциальной бабушки бабушкой реальной.
— Мам, ты чего? — возмутилась я. — Совсем с крышей поссорилась? Какая бабушка? Это же вся жизнь наперекосяк! Нянчиться со спиногрызом, играть в нищую мать-одиночку — вот только этого мне и не хватало для полноты счастья! Счаз, разбежалась! Сделаю аборт — и точка!
— Какой аборт, Алиночка? На таком сроке? Ты что, хочешь себя изуродовать на всю оставшуюся жизнь? Локти потом кусать будешь: захочешь родить, да не тут-то было, поезд уже ушёл.
— Да в гробу я видела эти твои поезда! — я еле сдерживалась, чтобы не перейти на энергичный матерный — маманя его терпеть не может. — Я вообще рожать не собираюсь — ни-ког-да!
— Дурочка, — мягко сказала мама и погладила меня по голове. — Какие твои годы? Не зарекайся, жизнь — она длинная.
Я только сердито сопела. «Всё равно сделаю по-своему…».
— А кто отец? — осторожно поинтересовалась маман, подождав, пока моё сопение не сделалось более мирным. — Тот мальчик, которого Лёша…
— Нет, — коротко буркнула я.
— Я его знаю?
— Нет.
— Он живёт здесь, в Петербурге? — не отставала потенциально-реальная бабушка.
— Нет, — я криво усмехнулась. — Он живёт далеко — очень далеко. Так далеко, что…
— Но хоть алименты с него получить можно?
Вот тут, несмотря на своё мрачное настроение, я чуть не расхохоталась. Хотела бы я знать, каким это макаром можно стребовать алименты с короля неведомого параллельного мира, находящегося хрен знает где? И чем он будет их платить? Разве что маной — денег-то у эххов не водится! Хотя если бы его эльфийское величество соизволил сотворить для меня (и, между прочим, для своего отпрыска тоже) миллиончик «убитых енотов», я бы от них не отказалась. Но это уже типа фантастика, причём ненаучная.
В общем, мы ещё долго препирались, и когда пришёл Петрович, он застал нас обеих основательно зареванными. Узнав, в чём причина слезоразлития, он подвёл итог решительно и веско.
— Не дури, Алина. Рожай. Выкормим. «Мерседес» твоему детёнышу я не обещаю, но с голоду он не пропадёт, и человеком станет. Я видел, как умирают люди, — пусть лучше они рождаются.
Я не стала с ним спорить, но и принятого решения не изменила. То есть от аборта-то я отказалась (маманя всё-таки меня убедила), но есть ведь и другие способы — например, не забирать ребёнка из роддома, а отказаться от него прямо там, не отходя от кассы.