– Тс-с-с! – замер Сойкан с луком в руках.
– Кто это?.. – подозрительно прищурилась Серафима, пытаясь рассмотреть, кто скрывается за ощетинившимися широкими зелеными иголками кустами.
Кондрат же, ни слова не говоря, нырнул в обитаемые зеленые насаждения с такой непоколебимой уверенностью, словно у него там было назначено свидание.
– Эй, ты куда!.. – только и успел выкрикнуть охотник, как ветки зашевелились, и над ними показалась взлохмаченная голова гвардейца.
– Там еще один медведь… – сообщил он таким тоном, словно нашел пропавшего котенка или попугайчика.
– Беги!.. – во все горло посоветовала царевна, но Кондрат ее не дослушал.
– …В смысле, по-моему, тот самый, вчерашний… который нас от кабана спас. Малахай. И, мне кажется, у него сломана лапа, – озабоченно договорил он.
Серафима и Сойкан моментом оказались рядом с ним и с полугодовалым, мокрым, как водяная крыса и замерзшим медвежонком.
Из зарослей бурой шерсти на них вопросительно-доверчиво глянули два черных влажных блестящих глаза.
– Видите? – осторожно дотронулся до широкой когтистой передней лапы мишука гвардеец. – На когтях кровь, а на нем ран нет. И на остальных лапах так же. Это он кабана вчера так подрал, видать.
– Эт хорошо, что вчерашний… – довольно вытягивая из-за голенища сапога курносый острый нож, проговорил костей. – Вот какой полезный мишка оказался… Вчера от кабана спас, сегодня от голода спасет…
– Нет. Запястье охотника мягко, но прочно обхватила сильная рука Кондрата.
– В смысле? – непонимающе уставился на него Сойкан.
– Он нас вчера спас, а сегодня мы ему помочь должны, – проникновенно заглядывая ему в лицо, пояснил простую в его понимании истину солдат.
– Помочь?! – прыснул со смеху охотник. – Медведю? Это как же? Лечить его, что ли, станешь? Со сломанной лапой он все одно не жилец: не рысь, так волки достанут. Не волки, так куница. Не куница, так лисы – на дармовую медвежатинку в лесу желающих много найдется.
– А что? – отпустил руку проводника и пожал покатыми плечами Кондрат. – И стану лечить. Находке отнесу – она займется. Он у нее через неделю танцевать будет!
– Через неделю не будет, – с видом знатока покачала головой царевна, уже решившая для себя судьбу мохнатого больного. Медвежьи отбивные, конечно, дело великое, но и чувство благодарности еще никто не отменял. – Чтобы евойного брата танцевать выучить, надо, говорят, полмесяца как минимум. И гармошку.
– Ну, если дело только в гармошку упирается, так это не беда, – ободряюще улыбаясь, склонился солдат над мишуком и потрепал его по взъерошенному горбатому загривку. – Что-нибудь придумаем. А только танцевать он через неделю начнет, вот увидите. Он у нас страсть какой умный. Правда? И подмигнул медвежонку.