– Здесь он, только кемарит, с дороги беленькой хлобыстнул и угомонился! – раздался визгливый бабий голос из угла подвала.
– Разворошить! – скомандовал Миколка.
Кто-то бросился выполнять его приказ – слово Миколки здесь было законом. Откуда-то приволокли ведро воды, плеснули на валяющееся в углу бесчувственное тело. Спящий встрепенулся, вскочил, отряхнулся, как собака, и завертел головой.
Борис с облегчением узнал своего сокамерника и товарища по побегу.
Хорь, окончательно проснувшись и вспомнив, где находится, недовольно забормотал:
– Вы чё, урки бессовестные, попусту банкуете? Чего человеку покемарить не дадите? Я же к вам с делом притаранился, как делегат от честной энской блатной публики, так вы должны ко мне со всем вашим уважением…
– Никто тебя, Хорь, и не банкует! – пророкотал Миколка. – Мы к тебе только вопрос имеем. Тут какой-то мастрыга приполз, ботает, что дружок твой и ботву от тебя имеет… так вот ты глянь – честный это фраер или мастрыга позорный, жаба легавая… схоронить его вместе с дружком или ботать с ним, как с порядочным уркой?
Хорь протер глаза, уставился на Бориса и расплылся в широкой улыбке:
– Здорово, друган! Как добрался? В тюрягу больше не попадал?
– Спасибо, Хорь, твоими молитвами!
– Знаю я его… – Хорь обернулся к окружающим: – Честный фраер, мы с ним на одной шконке парились, вместе от кума ломанулись! – Он снова повернулся к Борису и продолжил: – Чего сюда-то заявился – тут урки лихие, им человека зарыть ничего не стоит!
– Дело у меня есть, – ответил Борис. – Человека одного из ГПУ вытащить надо…
– Ух ты, какой шустрый! – проговорил Миколка, от удивления перейдя на человеческий язык. – Вишь ли, человека ему вытащить надо! Мы с этими архангелами в кожанках по разным улицам ходим, чтобы лишний раз не сталкиваться! А тут никакого нашего интересу не предвидится, и мы должны в чужой бане свои веники ломать? Ты, может, и честный фраер, но приплыл не по тому адресу! Поищи в другом порту пыльным мешком ушибленных!
– Не волнуйтесь, господа урки, я о вас не такого плохого мнения! – произнес в ответ Борис. – Мое предложение для вас очень даже выгодное, и опасности, считай, никакой. Потому как ГПУ, конечно, оно и есть ГПУ, и дела с ним иметь опасно, только в моем случае имеет место личный шкурный интерес одного сотрудника, и я уже придумал, как можно это дело обделать, к большой вашей пользе…
Глаза Миколки заблестели.
– Об чем идет речь? – спросил он деловым тоном. – Гоп-стоп, или сухая кидка, или фармазонка?
– Нельзя ли по-русски? – взмолился Борис. – Я на вашем наречии ни слова не понимаю!