– И еще один вопрос. Кто обнаружил труп?
– Вот эта девушка. – Инспектор показал на плачущую в углу горничную. – Мои люди пытались допросить ее, но она только рыдает! От нее как от свидетеля никакого толку!
Горецкий подошел к горничной, подал ей носовой платок, помог вытереть слезы. Девушка еще раз всхлипнула и затихла. Тогда Аркадий Петрович приступил к расспросам:
– Это вы, милочка, нашли тело?
– Да… – Девушка снова залилась слезами. – Это такой ужас! Я постучала в номер, она не отозвалась, и я толкнула дверь… Я никогда в жизни не видела ничего подобного! Нет, я немедленно уволюсь из гостиницы и уеду из Парижа обратно в деревню! У нас в деревне ничего подобного не бывает… – И горничная снова затряслась от рыданий.
– А из каких вы мест, милочка?
– Из Оверни… – проговорила горничная, и лицо ее посветлело. – У нас так хорошо!
– Сейчас, наверное, там цветут яблони… – мечтательно произнес Горецкий.
– О да, мосье! Это так красиво… я никогда не покинула бы деревню, если бы не нужно было заработать на приданое. Мы с Жаном хотим пожениться…
– Это прекрасно, милочка! – одобрил Горецкий. – А зачем, собственно, вы зашли в этот номер?..
– Я хотела сообщить мадам Ленуар, что выполнила ее поручение!
– Поручение? – переспросил Горецкий. – Какое поручение?
– Очень странное поручение, мосье! – Горничная округлила красные от слез глаза. – Мадам Ленуар попросила меня сходить на почту и отправить посылку до востребования…
– Посылку? – поощрительно повторил Горецкий. – Какую посылку?
– Обыкновенную, мосье… картонную коробку, чуть побольше обувной…
– Вот как! А куда же вы отправили эту посылку?
– Тоже в Париж, мосье! Только в другое почтовое отделение, в Латинском квартале, возле аббатства Клюни…
– Ага! – с интересом произнес Аркадий Петрович. – А кому же адресована эта посылка?
– Вот это самое странное! – Горничная понизила голос: – Мадам Ленуар отправила посылку до востребования… самой себе!
Выйдя со своими спутниками на улицу, Горецкий проговорил:
– Корреспонденция внутри Парижа обрабатывается в течение дня. Значит, посылка мадам Ленуар… или мадемуазель Мезенцевой, если вам угодно, придет в почтовое отделение к завтрашнему утру. Почта в Париже открывается в восемь часов, так что к этому времени нам нужно быть на месте.
– Но зачем? – удивленно переспросил Серж. – Мадам Ленуар мертва, за посылкой никто не явится, а нам чужую почту не выдадут…
– Посмотрим-посмотрим… – неопределенно протянул Горецкий.
На следующее утро с самого открытия в почтовом отделении возле аббатства Клюни было довольно людно.
За высоким бюро пожилой француз с густой седой шевелюрой и длинными усами что-то писал на листке почтовой бумаги. В углу негромко переговаривались между собой двое рослых молодчиков в поношенных пальто и надвинутых на самые глаза кепи – то ли мелкие уличные торговцы, то ли грузчики с Северного вокзала.