– Какая разница… – Черкиз откинулся на спинку стула и вытер потный лоб.
– Большая, – серьезно ответил Борис, – и нечего тут мне револьвером грозить! Не сможешь ты меня шлепнуть, потому что никогда этого собственноручно не делал. Ты знаешь, как легко нож входит в живое тело, и как твой враг падает навзничь, и в мертвых глазах его отражаешься ты сам? Ты знаешь, как пулемет косит наступающих на тебя конных, и у тебя только одна мысль: успеть раньше, чтобы не быть раздавленным копытами, зарубленным шашкой? Ты можешь выстрелить в человека в упор и не содрогнуться, будучи забрызганным его кровью?
Нет, ты умеешь только бумажки подписывать, а кто там приговоры в исполнение приводит, ты и знать не знаешь. Такие, как ты, самые ужасные люди, форменные злодеи, нет и не будет вам прощения!
– Хватит! – резко сказал Черкиз. – Если не хочешь говорить здесь, допрос будет в подвале.
– Как только попаду в подвал, сразу расскажу все про тебя, – в таком же тоне ответил Борис. – Думаешь, не поверят? Я такие подробности приведу, что они задумаются. Тем более ты и так уже на подозрении.
По тому, как Черкиз дернулся, Борис понял, что снова попал в точку. Потерял товарищ Черкиз доверие партии большевиков, ох потерял…
– Я честно служил революции! – Снова в глазах Черкиза зажегся неукротимый огонь.
– Вот ты там, в подвале, про это и расскажешь, – одними губами усмехнулся Борис, – а потом вместе нас расстреляют. И зароют темной ночью где-нибудь на пустыре, как собак.
– Я смерти не боюсь, – с трудом произнес Черкиз, очевидно, его опять мучил кашель.
– Ты позора боишься, – протянул Борис, – обвинений в контрреволюции ты боишься. У тебя же за душой ничего нет, кроме верности революции. Если и это отберут – ты никто, пустое место. Поэтому давай, товарищ Черкиз, мы договоримся. Ты мне устраиваешь побег – и все, больше, надеюсь, мы с тобой никогда не встретимся. Со своей стороны могу сообщить, что явился в Совдепию не для террора. Не буду я сжигать сельсоветы и отравлять колодцы. Так что на этот счет можешь быть спокоен. Слово офицера.
Черкиз взглянул на него с такой злобой, что Борис всерьез засомневался, правильно ли он определил его характер. С таким взглядом можно и из «нагана» пальнуть через стол.
– Хорошо… – медленно и очень тихо процедил Черкиз, – договорились.
Он перегнулся через стол и шепотом поведал Борису, что ему надо сделать после того, как сегодняшней ночью его вызовут на допрос.
– Конвойный! – крикнул Черкиз, заканчивая этот утомивший обоих участников разговор. – Заберите арестованного!
Заложив руки за спину, Борис оглянулся через плечо и перехватил последний взгляд Черкиза. В нем не было неукротимого огня и сильной ненависти тоже не было. Черкиз смотрел спокойно и сосредоточенно, как человек, принявший трудное решение. Вопрос был – какое?