На одном доме высоко над головами прохожих прикреплен был красочный рекламный плакат. «Перья и карандаши фирмы Гаммер хороши!» – говорилось в нем, а ниже была нарисована огромная рука с карандашом.
– Иностранные концессии, – усмехнулась Мари, – есть еще лесная на Севере, под Архангельском, вывозят лес по Белому морю, и что-то мануфактурное…
– Если бы эти сволочи не начали торговать с большевиками, то есть де-факто не признали существование Совдепии… – Ордынцев скрипнул зубами.
– Спокойнее, – Мари ожгла его черными глазами, – возьмите себя в руки, вы не на прогулке!
Он и сам понял, что сейчас не время и не место говорить подобные вещи.
Поравнялись со знаменитым магазином Елисеева. Он был открыт, и, несмотря на раннее время, двери все время пропускали людей. Богато украшенная витрина ломилась от всевозможных колбас, окороков и головок сыра.
– Однако! – Борис едва не свернул себе шею, глядя на этакое изобилие, пока Мари не обратила его внимание на небольшое объявление в нижнем углу витрины. «Господ налетчиков просят не беспокоиться, в витрине выставлены муляжи».
Извозчик по Троицкому мосту переехал Неву, всю в темных промоинах и полыньях, и выехал на Петербургскую сторону. Миновали некогда нарядный Каменноостровский проспект, на котором особенно явственно сказались годы разрухи и запустения, свернули на Большой и вскоре оказались в той части Петрограда, которая всегда напоминала Борису тихую русскую провинцию. Плуталова, Бармалеева, Подковырова улицы, деревянные одноэтажные, много – двухэтажные домики, в окнах которых в прежние времена можно было увидеть кокетливые кружевные занавесочки и пышные герани…
Сейчас эти окна были большей частью забиты фанерой или заткнуты старыми одеялами. От бесполезных довоенных гераней не осталось и следа, а кружевные занавесочки либо выменяли на муку в голодную зиму, либо спрятали в сундук, как опасный признак мещанства и буржуазного разложения.
Пролетка углубилась еще далее в закоулки Петербургской стороны. Пошли одна за другой Зеленины улицы – Большая Зеленина, Малая Зеленина, Глухая Зеленина…
На этой-то последней возле неприметного одноэтажного домика с плотно занавешенными окнами и остановился извозчик.
– Хорошо довез! – приосанился ванька. – С ветерком, как говорится. Надо бы добавить, хоть тысяч сто…
– ГПУ тебе добавит! – отозвался на эту очевидную провокацию грубый Саенко, моментально позабыв, что совсем недавно набивался извозчику в земляки.
Извозчик, впрочем, ничуть не обиделся. Он действовал по безотказному принципу «Не прошло, и ладно». Легонько стегнув свою кобылу, он укатил обратно.