Александру Ивановичу взгрустнулось и о Москве — как хорошо было там провертывать большие дела. Один только Пашка Рябушинский мог быть серьезным конкурентом. А здесь, в Питере, сам черт ногу сломит в расстановке политических и финансовых сил. Хорошо еще, что, покуда в Питере судили да рядили, московская организация кое-что успела провести свое. Ведь именно они, москвичи, на квартире тяготевших к меньшевикам Кусковой и Прокоповича еще в 15-м году отработали список будущего министерства "общественного доверия", которое надлежало создать после перехвата власти у вконец разложившейся династии.
Александр Иванович вновь с удовольствием повторил про себя этот список: князь Львов — ха-ха, наш москвич и мой человек — министр-председатель; министр иностранных дел — почтеннейший Милюков, хотя и петербуржец и не масон, но любимец общественности; министр торговли и промышленности — он сам, Коновалов; министр земледелия — Шингарев; военный министр — хм, хм, пролаза Гучков; юстиции — Маклаков или Набоков; труда — Лутугин. Правда, как-то неожиданно в расклад прошлого, 15-го года втерся теперь пресловутый Керенский… Ну что же, ведь он теперь стал вместо Некрасова секретарем "исполнительного комитета" петроградской ложи и имеет право в силу своего ранга на влиятельную должность в правительстве… Наверное, как адвокату, ему следует отдать министерство юстиции, пронеслась комбинация в мозгу Коновалова.
Вспоминая нескольких собратьев из состава ложи, мысленно перебирая биографии ее влиятельных деятелей, коллежский секретарь ехидно усмехнулся во мраке своего авто. "Вот удивилась бы вся эта черносотенная шваль, которая вопит о заговоре жидо-масонов и зря проедает наши купеческие деньги, если бы узнала о чистейшем православном, а отнюдь не иудейском вероисповедании членов "Верховного совета народов России". Что бы они завопили тогда?!"
Небольшой затор в движении задержал авто на несколько минут у особняка графа Орлова-Давыдова. И снова Коновалову пришло на ум, что здесь сейчас, может быть, идет собрание военного отделения ложи. Ведь именно в этом скромном доме почти непрерывно шла теперь обработка офицеров из гвардейских и других полков, расквартированных в Петрограде. Сюда приглашались и высокопоставленные военные, прибывавшие на побывку в Питер из действующей армии. Всех их вербовали в братство.
"Надо бы сегодня насыпать соли на хвост Гучкову, чтобы он быстрей поворачивался со своими солдафонами, — неприязненно подумал мануфактур-советник о толстопузом и усатом крикливом конкуренте в борьбе за власть. — Народный бунт, который мы пытаемся задушить всеми средствами, поди, вспыхнет раньше, чем мы успеем прочно взять вожжи в свои руки".