[6].Шарп подумал, что, очевидно, предполагается, что он понял французскую фразу, но она ничего не означала для него, и он был слишком подавлен, чтобы попросить перевод. Ему также было отчаянно жалко Рансимена.
— Независимо от того, что вы сделаете, сэр, — сказал Шарп, — не расстреливайте его. Это была не его ошибка. А моя.
— Если чья-то, — сказал Хоган резко, — так это была ответственность Оливейры. Он был хорошим человеком, но он должен был слушать вас, хотя я не осмелюсь обвинить Оливейру. Португальцам он нужен как герой, так же как испанцам — Кили. Так что в жертву принесем Рансимена. Это не правосудие, Ричард, это политика, и как всякая политика она противна, но правильно проведенная может творить чудеса. Я оставляю вас хоронить ваших мертвецов, а завтра утром вы докладываете в штабе о ваших разоруженных ирландцах. Мы найдем такое место, чтобы расквартировать их, где с ними не случится новых неприятностей, а вы, конечно, сможете тогда возвратиться к исполнению своих обязанностей.
Шарп снова почувствовал острую боль от несправедливости решения.
— Предположим, Рансимен захочет вызвать меня как свидетеля? — спросил он. — Я не буду лгать. Мне нравится этот человек.
— У вас извращенные вкусы. Рансимен не будет вызывать вас, никто не вызовет вас. Я позабочусь об этом. Эта следственная комиссия не устанавливает правду, Ричард, но снимает Веллингтона и меня со здоровенного крюка, который воткнули в наш общий зад. — Хоган усмехнулся, затем повернулся и пошел. — Я пришлю вам кирки и лопаты, чтобы похоронить мертвецов, — крикнул он на прощанье.
— Вы не могли послать нам то, в чем мы нуждались, не так ли? — крикнул Шарп вслед майору. — Но вы можете быстро найти проклятые лопаты!
— Я работаю волшебником, вот почему! Приезжайте и пообедайте со мной завтра!
***
Запах мертвечины уже царил в форте. Отвратительные стервятники парили над головами или громоздились на рушащихся крепостных валах. В форте уже было немного шанцевых инструментов, и Шарп приказал, чтобы Real Compania Irlandesa начала рыть длинную траншею для могилы. Он заставил своих собственных стрелков присоединиться к землекопам. Зеленые куртки ворчали, что такое занятие ниже достоинства таких элитные войск, как они, но Шарп настоял.
— Мы делаем это, потому что они делают это, — сказал он своим недовольным людям, указывая большим пальцем на ирландских гвардейцев. Шарп даже взялся руководить непосредственно: разделся до пояса и бил киркой так, словно это было орудие мести. Он раз за разом вгонял острие в твердую, скалистую почву, выворачивал комок и бил снова, пока пот не прошиб его.