— Ты куда попер, фуфлыжник?! Ослеп, людей не видишь? Или немой — здороваться не научился?!
Четверо зэков уставились на него с откровенной враждебностью. Судя по многочисленным татуировкам, все они были отнюдь не первоходами. Потные тела покрывала обильная синяя роспись: звезды, храмы, тигриные морды и прочая ерунда… Обитатели других шконок тоже приподнялись и обратили к новичку испытующие взгляды.
— Здорово, мужики, — сказал Мячик первое, что пришло в голову. И ошибся второй раз.
— Какие мы тебе мужики! — презрительно прищурился уголовник, сидящий ближе всех к двери. — Мужики в колхозе лопатами машут! А я тяжелей лопатника[74] ничего не поднимаю!
Аборигены дружно загоготали. Мячик повел могучими плечами и шагнул вперед, сжимая кулаки.
— Чего ржете? Лоха нашли?! — угрожающе прикрикнул киллер.
Крепкий бывалый парень, он привык внушать почтение и страх. Из руководящей четверки один имел нормальное телосложение, зато остальные — тощие, будто высушенные, больше походили на пациентов туберкулезного диспансера. Но тот, кому адресовался окрик, не испугался грозного противника. Остроносый, белесый арестант вытянул руку с заточенным штырем и сдавленно хрюкнул:
— Не кипишись, а то я тебе в брюхе дырку проколю, чтоб пар вышел!
Вкрадчивый голос прозвучал уверенно. Наверное, потому, что этим ржавым штырем он легко мог сделать то, для чего Мячику требовался пистолет с глушителем.
— Точняк! — поддержал его сосед по шконке. — В открытый хавальник и хер словить недолго…
Этот вообще производил отталкивающее впечатление. Вывернутые губы шевелились, как две пиявки, присосавшиеся к впалым щекам. Лысый череп сально поблескивал.
С верхних шконок тяжело спрыгнули два квадратных парня с дегенеративными лицами убийц. Мячик невольно разжал кулаки.
Третий «туберкулезник» — тщедушный старичок с выпяченной вперед челюстью, прошамкал беззубым ртом:
— Што-то ты мне не нравишься. Ты хто? Погоняло?
— Мячик. Из Москвы. Ну и че? — сбавив тон, процедил киллер.
— Окрас? С кем работал? — спросил тот, что держал штырь.
— Чего?.. — неуверенно спросил Мячик. — Какой такой окрас?
Зэки переглянулись и снова загоготали.
— Чем живешь? Вор, гоп-стопник, катала?
Мячик замялся. Вопреки глупым легендам, киллеры в уголовном мире уважением не пользуются. Наоборот, их все ненавидят. Потому что за «бабки» валят они кого угодно: сегодня коммерсов, завтра — братву, послезавтра — воров!
— В ментов стрелял по пьянке…
— А кого знаешь? — не унимался зэк, поигрывая своим штырем.
— Да не при делах я… Никого не знаю…
— А, значит, лох… Чего ж волну гнал? Вот я тебе за наглость брюхо проткну!