48
Галактион Галишвили отчаянно пытался выбраться из складок чертовски тяжелого, удушающего савана, который на него набросили незнакомые детишки с мрачными взрослыми физиономиями, когда он прилег на диван, чтобы вздремнуть после бессонной ночи, заполненной работой и раздумьями. Сообразив, что его собираются похоронить заживо, задыхающийся Галишвили принялся бешено вырываться, но толку от его телодвижений было мало. Жестокие дети не только не оставили его в покое, но и насели на несчастного старика с удвоенной энергией, запихивая его в тесный ящик гроба. Он еще что-то протестующе кричал и брыкался, а молоток вколачивал гвозди в крышку его гроба. Не молоток – настоящий молот, тяжелый, неумолимый.
Бух! Бух! Бух!
– А? А-а!
Галишвили зашелся страшным предсмертным хрипом и разлепил глаза, ожидая увидеть перед собой кое-как оструганные доски, но над ним возвышался лишь самый обычный потолок, потолок его кабинета, спасительный в своей привычности и обыденности.
– Фу ты, черт…
Убирая за уши влажные от пота пряди волос, Галишвили с трудом сел, вдевая ороговевшие ступни в войлочные тапочки.
Бух! Бу-бух! Бух, бух!
Стук не прекращался. Колотили в дверь квартиры, колотили уже не размеренно, а суетливо и беспорядочно. Это означало, что звонок снова не работает по причине отключения электричества в квартале. Тамара? – удивился Галишвили. Но дочь почти никогда не наведывалась домой в рабочее время. Кроме того, она не стала бы ломиться в квартиру с таким шумом.
– Кто там? – крикнул Галишвили, плетясь к входной двери.
– Откройте! – потребовал незнакомый голос.
– А в чем, собственно говоря, дело?
– Это вы «Скорую» вызывали?
– Нет, – удивился Галишвили.
– А кто тогда? – спросили из-за двери.
– Понятия не имею.
– Все равно откройте и распишитесь, – сердито сказал мужчина. – Нам за бензин отчитываться надо. Второй ложный вызов за сегодняшнее утро. И о чем только эти бессовестные негодяи думают?
– Безобразие, – согласился Галишвили, поворачивая замок.
Одуревший ото сна, он едва не получил по носу резко распахнувшейся внутрь дверью. В квартиру ворвались трое энергичных молодых людей, с мрачными физиономиями, полностью соответствующими траурной униформе, которую они носили. «Жандармы! – понял прижатый к стене Галишвили. – Вот и настал мой час».
– Предъявите ордер! – крикнул он высоким петушиным голосом, моментально продрогнув в своей теплой байковой пижаме.
Высокий парень с красным носом сгреб старика за грудки, подтащил к себе, а потом толкнул в коридор, двинувшись за ним следом.