Дверь за спиной Бондаря распахнулась. Прислушиваясь к галдению расходящихся людей, он не пропустил звука приближающихся шагов и обернулся. Идущая к нему женщина была одета так, словно несколько последних лет провела на необитаемом острове, не имея возможности следить за модой. Ее белая кофточка ручной вязки, клетчатая юбка по колено и короткие сапожки с расширяющимися кверху голенищами сгодились бы для массовки в фильме «Служебный роман». Несмотря на это, она оставалась настоящей красавицей, и в посадке ее головы сквозила горделивость, недоступная беспородным шавкам с так называемых модных тусовок.
– Добрый вечер, – поздоровался Бондарь, испытывая смутную тоску от того, что вынужден выдавать себя за кого-то другого. – Вы Тамара Галишвили?
– Я Тамара Галишвили, – подтвердила женщина, пряча руки за спиной.
В том, как она выставила грудь навстречу незнакомому мужчине, не было ни малейшего намека на вызов или вульгарность. Бондарь усмотрел в этом лишь проявление доверия к себе и снова испытал приступ легкой досады, вызванной тем, что через несколько минут грузинка исчезнет из его жизни. Она нравилась ему все больше и больше. Ее миндалевидные глаза, устремленные на Бондаря, были влажными от природы. Ему неожиданно подумалось, что так должна смотреть на человека лань, еще не убедившаяся в подлости человеческой натуры.
– Мне нужно переговорить с вами, – хрипло произнес Бондарь.
– Пожалуйста, – с достоинством кивнула Тамара. – Но для начала представьтесь, пожалуйста.
– Меня зовут Бондарь, Евгений Бондарь. Я по поводу вашей заметки…
– Какой именно?
– О похоронах Давида Гванидзе.
– А… – Во взгляде Тамары проступила настороженность. – И что же вам угодно?
– Вы лично присутствовали на похоронах? – спросил Бондарь, откашлявшись.
– Почему вас это интересует?
– Дело в том, что я тоже журналист, московский. Редакция поручила мне проверить материал.
– Вот как? – удивилась Тамара, говорившая на русском языке не с акцентом, а лишь с едва уловимым намеком на акцент. – Приятно слышать. – Ее интонация была скорее язвительной, чем радостной. – Большая честь для нашей газеты и для меня лично. – Ее ноздри насмешливо затрепетали. – Во сколько же обошлась ваша командировка в Тбилиси, если не секрет? В Москве прекратились заказные убийства и вам больше не о чем писать?
– Вы мне не верите? – опечалился Бондарь.
– Почему же не верю… До тех пор, пока человек не попадется на лжи, его не стоит оскорблять подозрением.
Лань, глядевшая на Бондаря из глубины Тамариных глаз, еще не попятилась и не встрепенулась, но уже приготовилась сделать это.