Стычка произошла только что. Фатуфар как раз отошел собрать разбросанные ножи, и тут-то, откуда ни возьмись, появился нахальный Дат и запустил свой топорик. Топорик просвистел мимо головы акробата и воткнулся точно в центр мишени, разнеся ее при этом в щепы.
До драки пока еще не дошло, так, что подбежавшие циркачи остались стоять по сторонам ограждения. Все, кроме Ладдхью, сразу вышедшего на середину, — причем его гость, облаченный в щегольские шелка, по-прежнему, находился при нем. Пикировка между Датом и Фатуфаром тем временем велась уже по принципу «на что спорим?», и цирковой мастер уловил аромат возможной прибыли.
— Если ты хочешь честного состязания, за мной ведь не заржавеет,— говорил Фатуфар.— Вот этот кошелек с деньгами — порука тому, что я переплюну любой бросок, какой ты сумеешь изобразить. Ставлю пять серебряных шекелей! Надеюсь, у тебя есть чем ответить?
— Запросто! — ответствовал Дат.
На взгляд Конана (а взгляд у бывалого вора был наметанный), кошелек на поясе юного сорвиголовы выглядел достаточно тощим. Но вот Дат обернулся к толпе, и сейчас же навстречу протянулось с полдюжины рук, причем почти в каждой блестели серебряные монеты.
— Давай, Дат! — слышались голоса. — Проучи его хорошенько!..
— Ставлю пять медяков на сендайца! — азартно выкрикивал кто-то.— Он, конечно, тот еще безобразник, но топорик у него сам в руке скачет!
Пять шекелей вскоре были собраны, и Ладдхью принял ставки на сохранение. Человек в феске — персона, видимо, не из последних — поручился за честность боссонца. Циркачи, не понаслышке знавшие искусство своего товарища, потихоньку бились с местными об заклад, рассыпавшись в толпе. Двое метателей обсуждали последние детали соревнования.
— Выбирай мишень по своему вкусу! — предложил Фатуфар. — Я брошу не хуже или превзойду твой бросок, причем обоими ножами!
— Бросай первым свои ножи, а я посрамлю тебя топориком, бросок за бросок, — ответил Дат. — А чтобы было повеселей, давай поставим туда девчонку! — И он снова оглянулся на толпу: — Эй, Яна! Ты ведь знаешь, крошка, что я тебя не обижу!
Девчонка была из тех, что держались подле него, — худенькая, большеглазая, с волосами, уложенными в кудряшки с помощью масла. Ради праздника она была одета в белое хлопчатое платье. Наряд Яны дополняли черепаховые заколки и медные браслеты, очень шедшие к ее изящным загорелым рукам и лодыжкам. Она вышла вперед без малейшего страха или хотя бы сомнения.
Дат дружески обнял ее за талию и препроводил девушку в загородку.
— Шевелись, циркач! — через плечо бросил он Фатуфару.— Тащи свою мишень и давай вместе покажем этим разиням кое-что такое, что они не скоро забудут!