Точное знание наследственной структуры каждого человека нужно для понимания его психического сложения. Не менее важны данные по нейрофизиологическим особенностям, сопротивляемости организма, избирательной чувствительности к травмам и аллергии к лекарствам. Выбор лечения не может быть точным без понимания наследственной структуры и условий, в которых жили предки. Когда Эвда Наль, спеша, выпрыгнула на землю из кабины спиролета, знаменитый хирург сбежал по ступеням походной операционной ей навстречу.
– Наконец-то! – воскликнул он. – Я жду уже полтора часа. Я не мог даже связаться с вами – эфир забит переговорами высоких инстанций по поводу инцидента, а свободные частоты заглушены, чтобы не допустить преждевременной утечки информации о происшедшем.
– Мировой Совет напоминает разворошенный муравейник, – подтвердила психолог, подавая бумаги Афу Нуту, и они вместе вошли в безлюдное, ярко освещенное помещение под надувным сводом. – Везде проверки, проверки… Я думала, что уже никогда не долечу.
Опытным взглядом хирург стремительно просматривал наследственную карту Рена Боза.
– Так… так… в течение тридцати поколений предки на оккупированных территориях не проживали… спецналогами не облагались… спецпереселениям не подвергались… к спец-контингентам не относились… собственностью не владели… в «сигналах» не фигурировали… так… так… – Он мерно кивал седой головой в такт бесчисленным строчкам, которые пробегали его острые глаза. – Угу… Что же, я думаю, можно лечить. Вы вовремя успели. Но тут есть еще один момент… один нюанс… – Он помедлил, не зная, как сказать.
– Я слушаю вас, Аф, – стараясь сдерживать волнение, с достоинством произнесла Эвда Наль.
– Час назад, уже будучи здесь и уже развернув операционную по просьбе здешнего начальства, – непроизвольно понизив голос, начал знаменитый хирург, – я узнал, что опыт, который провел ваш возлюбленный, не был согласован ни с Советом Звездоплавания, ни с Академией Пределов Знания, ни с какой-нибудь иной ответственной инстанцией. Мой потенциальный пациент, находящийся сейчас в состоянии клинической смерти вот за этой стеной, провел его самоуправно. Получается, я сильно рискую. Я, лечивший Рена Боза после его проступка и, более того, в связи с его проступком – ведь травмирован он был именно в результате своего анархического эксперимента, – могу быть привлечен как соучастник. Но. Фактически этим безупречным документом, – Аф Нут потряс наследственной картой Рена Боза, а потом небрежно швырнул ее на стол, – вы покрываете преступника и провоцируете меня на действия, несовместимые с честью коммуниста и врача. Перед лицом закона вы его соучастница, а уж в десятую очередь – я, попавшийся в ваши сети.