– Что вылупился, хрыч старый? – дружелюбно спросил знаток народного фольклора. – Икону с меня малевать собрался?
– Нет, конечно. – Художник потупил взгляд.
– Что значит: конечно? – нахмурился парень.
– Ну… Для иконных ликов требуется несколько иной типаж…
– Мне, значит, бороденки не хватает, чтобы за святого проканать?
– Как вам сказать… – Художник осторожно пожал плечами.
– И волосьев по плечи, да? – настаивал парень, озлобляясь все сильнее.
– Вообще-то я специализируюсь не на портретах, а на морских пейзажах. Я маринист.
– Чего-чего? Онанист?
– Маринист, – терпеливо повторил художник. – Название происходит от французского слова «марина», то есть «вид моря».
– Мерин ты, а не маринист, – заключил крепыш, выслушав объяснения художника. На его скулах отчетливо обозначились желваки.
– Причем сивый, – добавил его спутник и скрипуче засмеялся. Точно гвоздем по листу жести несколько раз провел.
Художник поморщился:
– Зачем вы так, молодые люди? Мне, между прочим, семьдесят один год. Если вы не уважаете людей, то уважайте хотя бы старость. Ведь и вы когда-нибудь тоже…
Договорить художнику не дали. Нога в пляжном шлепанце пнула мольберт с такой силой, что кисти и тюбики с красками разлетелись во все стороны. Художник нагнулся, чтобы собирать свое добро, но шлепанец достал и его.
– Чеши отсюда, сивый мерин! – распорядился парень. – Проваливай к херам собачьим! Не перевариваю таких. Малюет он тут, выпендривается… Фотоаппарат бы лучше завел.
– Художник от слова «худо», – вставил его товарищ и шумно прочистил левую ноздрю.
Пейзажист заглянул в его рыбьи глаза-пустышки, подхватил кое-как сложенный мольберт и заспешил прочь, бросив на гальке даже кармин пурпурный, который ценил на вес золота. Он понял: обоих молодых людей давно запечатлели и в фас, и в профиль, а потом снабдили снимки надписью: «ВНИМАНИЕ, РОЗЫСК!» Только парни эти до сих пор землю топчут да небо сигаретками дорогущими коптят, и не в силах художника что-либо изменить. Мир – не картина. Его не перепишешь на чистом холсте заново.
Проводив взглядом ходячее недоразумение, парень с рыбьими глазами продул на этот раз правую ноздрю, вытер пальцы об шорты и с чувством произнес:
– Убивал бы таких на месте. Чуть патлы отрастил, так уже умником себя считает. А денег даже на «Полароид» сраный не накопил. Все они такие, умники.
– Мудаки яйцеголовые, – поддакнул спутник и нежно огладил свою башку, которая формой напоминала не яйцо, а тыкву, – хоть сейчас Хэллоуин празднуй, пугай прохожих.
Сошлись во мнении, что будущее все же за ними, пацанами во всех отношениях правильными, конкретными. За этими разговорами и не заметили, как дошагали до нагромождения валунов и скал, омываемых морем. Здесь вода была потемнее, холодной на вид. Зеленые водоросли, облепившие камни, колыхались под водой, как волосы русалки. Гниловатый душок, струившийся изо всех щелей, перебивал свежий морской запах.