Сессия в институте закончилась, и теперь свободного времени у Севастьянова было хоть отбавляй. Однако про таинственную монету он вспомнил лишь тогда, когда на глаза ему попался листок из блокнота, на который Вова Пушкарев тщательно перевел ее изображение. Севастьянов задумчиво разглядывал его. Звезда… Надпись… На другой стороне крест и полумесяц и тоже надпись. Все-таки это никакая не монета, а, скорее всего, талисман. Ведь на настоящей монете наверняка имелся бы год выпуска и место, где она отчеканена. А тут ни даты, ни названия страны, ни хотя бы герба… Имеются лишь надписи, похожие на изречения, причем, скорее всего, на латыни.
«Ego te intus et in cute novi» и «Exequatur».
Интересно, что они означают?
Профессор был не силен в латинском языке. Когда-то в молодости он некоторое время учился на медицинском, но кроме слов puer, cranium и penis [Puer, cranium, penis (лат.) – мальчик, череп, половой член] ничего иного не помнил.
Севастьянов извлек из книжного шкафа «Словарь крылатых слов», но там ничего похожего не обнаружилось. В библиотеке института, конечно же, имелись латинские словари, но тащиться туда ради какой-то чепухи не имело смысла. Не проще ли посетить городскую, которая находилась в пяти минутах ходьбы? Севастьянов так и сделал. Он надел рубашку с отложным воротником, легкий летний костюм, ноги сунул в просторные сандалии, на голову нахлобучил соломенную шляпу и двинулся в «храм культуры».
Июль только-только начался. На улице было пасмурно, но парило, как перед грозой. Профессор подошел к агрегату, сверху покрытому полосатой маркизой [Маркиза – легкий, матерчатый навес], под которой сидела толстая краснощекая женщина.
– Налейте стаканчик с сиропом, – попросил он.
Щелкнул рычаг сатуратора, в стакан, пенясь, хлынула подкрашенная сиропом красная водица. Севастьянов напился и мгновенно вспотел. Он вытер лоб и лицо клетчатым носовым платком и медленно побрел вверх, к библиотеке. Газы, сконцентрировавшиеся в желудке, никак не желали успокаиваться, и наш герой принялся икать. Как воспитанный человек, при очередном «ик» он деликатно прикрывал рот ладонью.
Вот и знакомые двери. Севастьянов потянул солидную бронзовую ручку и попал в вестибюль. Куда идти, он прекрасно знал, поскольку бывал здесь не раз. В совершенно пустом читальном зале за столом выдачи сидела незнакомая приятная девушка с грустноватым лицом и читала, как определил Севастьянов, журнал «Здоровье». Статья называлась «Первая беременность и способы ее определения». Как читатель, наверное, догадался – это была Лена.