– Несный какой! – с издевкой цитирую ей вслед своего бывшего хозяина Риссеу.
Прикинув, что следующее свидание с Отцом будет в лучшем случае не раньше завтрашнего дня, неспешно обживаю каюту, когда снова врывается Ксуни.
– Ты обманывал, у тебя не было часы! – выпаливает она с ходу. Молодец, быстро действуешь, хвалю ее про себя.
– Я сказал правду, – мягко говорю вслух, беря низранку за руку и усаживая на кресло. Она пытается выдернуть руку и вскочить, но это не удалось бы и человеку гораздо сильнее ее.
– Ты низранка, – объясняю ей, старательно копируя ласковый взгляд и интонации Отца, и мать-царица в том поселении, откуда мы сбежали, тоже низранка. Значит вы сестры. И вы обе дочери Отца, правильно?! Часы у меня забрали там, вследствие этого, когда я говорю, что дочери Отца забрали у меня все, и оттого я им не верю – я говорю правду. Согласна?!
Она кивает затравленно, а я, понемногу ослабляя захват, продолжаю тем же тоном:
– Вот и умница. И подумай сама, как я мог бы соврать Отцу, когда ты меня пристегнула к датчикам, проверяющим, не обманываю ли я?! И еще Ксуни, у моего народа есть обычай стучать, когда входишь в чужую спальню. Я ведь мог бы сейчас переодеваться, или принимать душ, понимаешь?
– Ты не раздеваешься, когда принимаешь душ! – строптиво выпаливает она.
– А ты оказывается все-таки за мной подсматриваешь?! – укоризненно качаю головой глядя на нее, а себе мысленно ставлю пять за сообразительность.
Ксуни с досадой хлопнула себя по губам, и, заметив вдруг, что я ее давно не держу, вскочила с кресла.
– Я проверю, были ли у тебя часы! – с вызовом бросает она, направляясь к выходу.
– Были, были, и у Кена тоже! – успеваю ответить закрывающейся двери.
Интересно, сколько ей понадобится дней чтоб это проверить?!
Все знают что когда ждешь, шустрое время тянется как резина, поэтому я спокойно улегся в гамак, собираясь отоспаться за все последние полгода. И уже почти уснул, как резкий стук буквально сбросил меня с гамака.
– Входи Ксуни, – кричу двери, торопливо устраиваясь в кресле. Однако события разворачиваются не совсем так, как я это себе представлял. В распахнувшемся проеме стоят три черных комбинезона. Первый натянут на сухощавую фигурку немолодой дамы с презрительно поджатыми губами и змеиными глазами. Из второго выглядывает круглое, простоватое, слегка встревоженное лицо того же возраста. А последний одет на самую молодую из них, известную мне Ксуни, уставившуюся на меня с торжествующей усмешкой. Вот эта то усмешка и подхлестнула меня, заставив выдавить на лицо самую обаятельную из моих улыбок.