Всемогущие владыки, прежних лет оплот и слава, короли…
И они на высшем пике удержаться величаво не могли.
Так уходят без возврата восседавшие надменно наверху.
Господина и прелата приравняет смерть мгновенно к пастуху.
Где владетельные братья, где былое своеволье тех времён,
Когда всякий без изъятья исполнял их злую волю как закон?
Где спесивец самовластный, процветанье без предела, где оно?
Может там, где день ненастный: чуть заря зарозовела, уж темно?
– Нравится?
– Неплохо. А кто автор?
– Испанец, дон Хорхе Манрике, один из самых талантливых поэтов раннего Ренессанса. Блестящий дворянин, великий воин – идеал своего времени. Как всякий хороший поэт, погиб в бою, очень молодым. И предсказал будущее, каким мы его знаем. Слушай:
Графы, герцоги, маркизы, благородные личины, господа,
Чьи причуды и капризы смерть уносит в час кончины без следа.
Чьи свершенья и утраты в годы мирного покоя и войны
В край, откуда нет возврата, неподкупною рукою сметены.
Мир, ты всех нас убиваешь, так хоть было б в этой бойне, чем платиться.
Но таким ты пребываешь, что отрадней и достойней распроститься
С этой жизнью многотрудной, для утрат нам отведённой и пустою,
Безутешной и безлюдной и настолько обойдённой добротою…
Наши жизни – это реки, и вбирает их незримо море-смерть;
Исчезает в нём навеки всё, чему пора приспела умереть.
Течь ли им волной державной, пробегать по захолустью ручейком?
Всем удел в итоге равный; богача приемлет устье с бедняком.
– Мрачновато, – сказал Славик, выслушав. – Даже немного жутко. Всегда думал, что настоящее искусство должно нести радость, а эти стихи не вызывают никаких положительных эмоций.
– Ты не заметил главного, – мягко сказал Иван. – Люди, среди которых ты сейчас живешь, принимают смерть иначе чем мы. Стихи дона Хорхе – это не апология смерти, а наставление живущим. Указание пути. Пути без спеси, капризов, причуд, ненужностей рожденных нашей гордыней. Напоминание, что старуха с косой всех уравняет. И тогда придется встать пред апостолом Петром и рассказать, что ты сделал хорошего, дабы ключ от Рая вошел в замочную скважину, повернулся и перед тобой раскрылись Врата вечности… Славик, постарайся накрепко уяснить: сейчас, в этой эпохе, ты гораздо ближе к Богу, чем у нас дома.
– И к дьяволу, получается, тоже?
– Тс-сс. Не накличь беды. Ты ведь человек верующий?
– Крещен, – ответил Славик. – Бабушка меня крестила, точнее. Совсем маленьким, при советской власти. Когда мы были в деревне, позвала домой батюшку, меня в тазик окунали. Попа помню, с бородой…
– Когда вырос в церковь ходил?