– И всю неделю пичкать ребенка суррогатами? Да ты в своем уме, мамаша? – Рассел медленно повернул голову и, превозмогая душевную боль, снова взглянул на фотографию с изображением Шелли, измазанной морковным пюре. К вопросу о питании детей они с Йоландой подходили крайне серьезно. Подходили… Теперь обо всем, что некогда связывало его с родными сыном и дочерью, приходилось говорить в прошедшем времени. От этого был не мил весь свет.
– Ничего! – весело пропела Ребекка. – Всего несколько дней попитаться суррогатами можно даже ребенку. Тем более что он обожает все эти гадости. Словом, смотри сам. Если что, звони. – Она помолчала, быть может чего-то ожидая.
Рассел не вымолвил ни слова. Его сердце разрывалось от бед личных, от боли за малыша Терри, да и за непутевую сестру тоже.
– Большое тебе спасибо, Расс, – куда более серьезно и проникновенно сказала она. – Понимаешь, я… Мне так нужно… И если уж начистоту…
– Не объясняй, – вдруг перебил ее Рассел. – В любовных делах самому-то нипочем не разобраться, а уж растолковать что-либо другим вообще невозможно. Поезжай, если это тебе так уж нужно. Но чтобы к выходным была дома как штык!
– Конечно-конечно, – исполненным признательности голосом пробормотала Ребекка. – Спасибо тебе, братик, – повторила она.
Мелодия мобильного, точнее дикие выкрики – не то кряканье спятивших уток, не то смех дьяволенка, – заиграла, как обычно, в шесть. Очнувшись от неспокойного прерывистого сна, Рассел поднялся с кровати, с закрытыми глазами пересек комнату, ощупью нашел на полке разрывавшуюся трубку и нажал на кнопку. Кряканье стихло. Он взял себе за правило не класть телефон под подушку. Чтобы в особенно лихие времена, когда от усталости и треволнений и днем и ночью голова шла кругом, случайно не заткнуть будильник в полусне или не решить, что звонки лишь продолжение неумолимого кошмара. За пределами теплой кровати прогнать сон было куда проще.
Рассел раскрыл глаза и взглянул на стенной календарь. Девятое октября, вторник. До дня рождения Йоланды рукой подать. На душе сделалось гадко. Теперь, впервые за десять лет, не придется обзванивать цветочные магазины да перелопачивать интернет-сайты в поисках орхидей, так похожих на стайку экзотических бабочек, мелькнуло в мыслях. Губы тронула безотрадная улыбка.
– Зато сэкономлю деньги, силы и время! – громко, чтобы взбодриться и отвлечься от черных мыслей, произнес он. Подумаешь, стайки бабочек посреди серой осени! Блажь, да и только!
Контрастный душ и таз холодной воды помогли окончательно проснуться и почувствовать прилив сил. О просьбе сестры он вспомнил, лишь когда сел за стол, придвинул чашку с мюсли и подумал о том, как было бы здорово, если бы перед ним сидел и уплетал столь любимое лакомство неунывающий весельчак Томми. Том и Терри были ровесниками. Мысль о племяннике отозвалась в душе приливом злости на Ребекку, но мгновение-другое спустя гнев сменился подобием радости. Наверное, это к лучшему, сказал себе Рассел. Пора мне возвращаться к нормальной жизни. Терри, глядишь, и поможет одолеть тоску.