Улица круто обрывается. За последними домами к холмам, маячащим на горизонте, тянутся голые бурые поля, все в ямах, камнях и вывороченных пнях. Ноги вязнут в рыжем сыпучем песке немощеной дороги. Взвод теряет темп. Курсанты шагают молча. Они волнуются, потому что направляются на первые в жизни учебные стрельбы…
Полигон находится на склонах холмов, которые местные жители называют выгонами. Еще пять минут ходу — и они на месте.
Мешковский смотрит на часы. Потом разрешает парням перекурить. Одновременно инструктирует тех, кто назначен показчиками, — они будут сообщать результаты стрельбы.
Курсанты тем временем обсуждают предстоящее занятие.
— Ну, сейчас выяснится, кто на что способен! — весело объявляет Ожга. Он уверен в своих силах. Во время летнего наступления не раз держал винтовку в руках. — Хвастать-то каждый мастак…
У Добжицкого выпал не лучший в жизни день. С утра он не может совладать с нервами. Стоит у обочины и молча докуривает сигарету. Бросив окурок, подходит к командиру взвода:
— Товарищ подпоручник, вы хорошо стреляете?
— Так себе, средне.
— Может, попробуем, кто из нас лучше?
— Давай-ка в другой раз. Сегодня в зачет пойдет стрельба повзводно. На состязание между нами не хватит времени. Наш взвод стреляет первым…
Вскоре первая четверка, в том числе Добжицкий и Ожга, занимает огневые позиции и изготавливается к стрельбе лежа.
Программа занятий предусматривает стрельбу по цели, находящейся на расстоянии ста метров, из положения лежа. Каждому дается три патрона. Мешковский, махнув рукой показчикам, подал команду:
— Цель — мишень! Дистанция — сто, три патрона, огонь!
Первым стреляет Ожга, вслед за ним — Добжицкий. Почти одновременно раздаются выстрелы остальных курсантов. И звучит сигнал отбоя.
У мишеней появились показчики — они проверяют результаты стрельбы. Ожга попал в восьмерку. Добжицкий — в шестерку, у остальных результаты хуже.
Когда первая четверка закончила упражнение, оказалось, что Ожга выбил двадцать три очка из тридцати. Добжицкий отстал на очко. Заместитель командира взвода помрачнел и, как бы оправдываясь, проворчал!
— Я сегодня не в форме…
Ожга уже хотел было съязвить по этому поводу, но сдержался.
В третьей четверке стрелял Куделис.
«С этим намаешься», — подумал Мешковский, наблюдая за его поведением на линии огня. И действительно, сразу после выстрела Куделиса раздался голос показчика:
— Мимо!
Мешковский, подавив в себе чувство неприязни и успокоившись, лег рядом с курсантом и начал объяснять: