— Да. Но теперь не имею особого желания продолжать ее. Как только закончится война, сразу же демобилизуюсь…
Они шли по круто поднимающейся вверх улочке. С песней прошло подразделение курсантов. Мешковский внимательно разглядывал их молодые веселые лица.
— А что за ребята в нашей батарее? — спросил он у Чарковского.
Тот удовлетворенно усмехнулся.
— Что надо. Лучшие в училище. Во всех отношениях!
Сказав это, он многозначительно посмотрел на Мешковского. Тот молчал, ожидая дальнейших разъяснений.
— Парни с головой и душа у них нараспашку. Заниматься с ними одно удовольствие. И вообще, на службу можно было бы не жаловаться…
В его голосе прозвучала нотка, которая подтолкнула Мешковского как бы продолжить:
— Если бы…
— Если бы не политическая атмосфера в училище, — многозначительно сказал Чарковский.
— Неужели такая плохая?
— То-то и оно. К нам, довоенным, офицерам, всячески цепляются, иногда даже в открытую…
— Вот как…
Мешковский хотел было спросить Чарковского еще о чем-то, но тот остановился:
— Вот и прибыли. Это здесь, на третьем этаже. Они стояли перед большим особняком.
Чарковский попытался было открыть входную дверь, но та оказалась закрытой. Тогда он нажал одну из многочисленных кнопок звонков, расположенных на доске рядом с фамилиями жильцов. Мешковский прочитал: Беата Стружевская.
— Беата. Необычное имя. Наверное, какая-нибудь уродина?
— Да ты что! — В голосе Чарковского прозвучало искреннее восхищение. — Беата — очаровательная женщина. Могу на что угодно поспорить, что влюбишься в нее с первого взгляда…
Послышался негромкий щелчок. Дверь скрипнула и открылась. Чарковский подтолкнул Мешковского в подъезд, затем вошел сам. Он вел себя уверенно, чувствовалось, что бывал здесь часто. Поднявшись на третий этаж, остановился и снова позвонил. Дверь приоткрылась. Кто-то выглянул в щель, и удивленный женский голос воскликнул:
— Дада! Что привело тебя ко мне в такое время? Подожди минутку — я не одета. Проходи в гостиную, а я тем временем наброшу что-нибудь на себя…
Шаги удалились в глубь квартиры. Чарковский минуту подождал и открыл дверь. Они прошли по коридорчику и очутились в небольшой комнате. Мешковский с любопытством осмотрелся. Современная мягкая мебель, несколько дорогих картин, пианино, пушистый ковер — все свидетельствовало о том, что здесь живут богатые хозяева.
Спустя некоторое время появилась хозяйка, интересная, сильно накрашенная блондинка с живым лицом. Красота ее показалась Мешковскому вызывающей, даже несколько вульгарной. Это еще больше подчеркивал яркий шелковый халат. Увидев незнакомого мужчину, она смутилась и вопросительно взглянула на Чарковского. Тот фамильярным тоном объяснил: