В приказе отмечалось, кто и чем должен заниматься, и сообщалось, что с сегодняшнего дня к исполнению обязанностей в батарее приступили новый заместитель командира батареи по политико-воспитательной работе (замполит) и командир второго взвода.
Когда старшина кончил читать, Казуба сказал по этому поводу несколько слов. После него, также коротко, выступил Брыла. Когда раздалась команда «Приступить к занятиям!», Мешковский повел взвод на занятия по артиллерийской технике. По дороге познакомился со своим заместителем, курсантом Добжицким. Разговаривая с ним, обеспокоенно думал: «Как же я выдержу эти занятия? Глаза буквально слипаются».
В батарее остались только командир первого взвода Романов, Брыла и старшина. Романов отправился в офицерскую комнату. Зубиньский стоял посреди коридора, нерешительно поглядывая на хорунжего. Наконец подошел к нему с явным намерением поговорить.
— Товарищ подпоручник, вы недавно в нашем училище?
Брыле понравились слова «в нашем училище», он кивнул в знак согласия и в свою очередь спросил:
— Как вам служится?
Зубиньский отвел взгляд в сторону. Ответил не сразу, после некоторого раздумья:
— Вам, наверное, нетрудно понять, что для меня, старого солдата, здесь много нового. Но что особенно мне нравится, так это человеческое отношение офицера к младшему командиру…
Побеседовав еще немного, старший фейерверкер попросил разрешения приступить к своим обязанностям. Брыла вошел в офицерскую комнату.
Романов не слышал шагов вошедшего и скрипа двери. Он сидел за столом, опустив голову на руки. Перед ним лежал маленький треугольник письма. Он обернулся лишь тогда, когда Брыла уже стоял у него за спиной.
— А, это вы, — сказал он потухшим голосом.
— Письмо с родимой сторонки? Вот это действительно радость… — начал было Брыла, но вдруг осекся.
На лице Романова было написано совсем другое. Он тряхнул головой и тихо сказал:
— Нет, это не радость…
Брыла больше не спрашивал. Он почувствовал, что каждое новее слово еще больше разбередит душу офицера, и перевел разговор на другую тему. Начал расспрашивать об училище.
Романов, по-видимому, пытался прогнать грусть и попробовал даже улыбнуться.
— Училище хорошее…
— А наша батарея?
В глазах советского офицера промелькнула искорка живого интереса.
— Наша батарея? Будет образцовой…
— Правда, политическая работа в ней пока запущена.
Брыла ждал дальнейших пояснений, но Романов неожиданно спросил:
— А вы сами-то кто?
Вопрос застал Брылу врасплох. Он не понял, о чем его спрашивают. Романов, заметив это, пояснил:
— Ну, в политическом плане…