— Ах так… Вы же видите, что я заместитель командира батареи по политико-воспитательной работе.
Романову такое объяснение, видимо, мало что говорило.
— Это-то я знаю. А как вы стали замполитом?
— Я член Польской рабочей партии. До этого был комсомольцем. Теперь направлен на работу к вам.
— Вот и хорошо, — кивнул Романов. — Значит, вы были комсомольцем? — Он поглядел изучающе и протянул Брыле руку. Тот пожал ее, затем сел за стол напротив.
— Расскажите, что происходит в нашей батарее?
Романов забарабанил кончиками пальцев по крышке стола. Было видно, что он обдумывает ответ.
— Курсанты — орлы, — глянул он на Брылу и добавил: — Ребята вот такие! — Он поднял вверх большой палец, сжав остальные в кулак. — Но политически неграмотные. Может, среди них затесалась и контра…
— А каким был мой предшественник?
Романов безнадежно махнул рукой.
— А командир батареи? — допытывался Брыла.
— Учится, а на остальное у него не остается времени… Но он хороший парень, ничего не скажешь…
В это время дверь резко распахнулась и в комнату вошел советский офицер.
— Здравствуйте, — поздоровался он басом. Подошел к столу, бросил на него фуражку и планшет.
Брыла сразу же узнал его. Это был полковник Воронцов, которого вчера за обедом ему показывал Казуба.
Романов при виде полковника встал и почтительно козырнул. Хорунжий последовал его примеру. Воронцов поздоровался с каждым за руку. Затем вытащил стул почти на середину комнаты, уселся, потер правое колено.
— Беспокоит? — спросил Романов.
Тот, приглядываясь к Брыле, промолчал.
Воронцову давно уже перевалило за пятьдесят. Коротко подстриженные непокорные волосы сплошь посеребрила седина. Лицо энергичное, смуглое, но главное — живые, веселые глаза, делавшие его моложе своих лет. Он был в советской форме, на груди только одна награда — орден Ленина. Гимнастерка старательно заправлена, ремень застегнут на последнюю дырочку. На шее выделялась миллиметровая полоска белоснежного подворотничка. Собранные в гармошку сапоги, хотя и не были новыми, своим блеском свидетельствовали об аккуратности хозяина.
На какое-то время в комнате воцарилась тишина. Ее нарушил Романов.
— Это новый замполит, — сказал он, указывая на Брылу.
— Понятно, — буркнул Воронцов и с еще большим любопытством уставился на хорунжего. Наконец спросил: — А опыт политработы у тебя есть?
Романов снова опередил хорунжего:
— Он комсомолец…
Лицо Воронцова расплылось в улыбке.
— Во-от оно что! — сказал он, растягивая слова, и хлопнул рукой по ноге.
Через минуту они уже беседовали, как старые приятели. Воронцов обращался к ним на «ты», Брылу часто называл «сынок». Он интересовался его биографией, интересами и взглядами. Когда хорунжий высказал опасения, сможет ли он навести порядок в батарее, полковник протестующе махнул рукой.