…Дверь открыла Беата. В темном коридоре, не заметив выражения его лица, она встретила его веселым щебетанием. Но он прошел мимо нее и направился прямо в свою комнату. Все еще не замечая его настроения, она сказала:
— Приходи сразу же в гостиную. Я приготовлю ужин на двоих.
Закрывшись в комнате, Мешковский сбросил мундир и пошел в ванную. Холодная вода словно бы развеяла невеселые мысли. Он старался не думать о сегодняшнем невезении, пытался утешить себя: «Нечего принимать все это близко к сердцу! Может быть, так даже лучше — отправят снова на фронт».
Ему казалось уже ненужным принятое недавно решение реже встречаться с Беатой и серьезно взяться за учебу. Близость этой женщины парализовала волю. Он бросил в ящик стола приготовленные для занятий книги и записи и отправился в гостиную.
Беата, услышав его шаги, крикнула из кухни:
— Подожди минутку! Сейчас закончу и приду. В нашем распоряжении весь вечер и ночь. Тетку я выпроводила в Люблин, к родственникам.
Мешковский зажег стоявшую на столе лампу и присел у книжной полки. Он был возбужден, веселость Беаты вернула ему хорошее настроение. Минуту сидел отрешенно, потом взял с полки альбом с фотографиями и начал его просматривать. Большую часть альбома занимали фотографии Беаты в разном возрасте — от миленькой девчушки до красивой, очаровательной женщины.
Фотография Беаты в школьной форме развеселила, даже растрогала Мешковского. На него смотрели наивные, но уже игривые глазки семнадцатилетней девушки. Мысль о том, что это Беата, для которой в нынешней жизни не существует никаких секретов, вызвала улыбку. Дальше была свадебная фотография. И вот снова Беата, на этот раз замужняя женщина со скучающим выражением лица. Затем она же в карнавальном костюме — красивая зрелая женщина. Пролистав еще несколько страниц, Мешковский заметил маленькое любительское фото, от которого его бросило в жар. У него возникло желание тут же выбежать из комнаты. Он не испытывал чувства ревности, а лишь отвращение, презрение и стыд. «Шлюха!» — пронеслось в голове. На фотографии пленительно улыбающаяся Беата держит под руки двух рослых гитлеровских офицеров. «Немецкая потаскуха!» — повторял он про себя с яростью.
— Что это ты тут увидел? — раздался за его спиной голос. Ничего не подозревающая Беата, улыбаясь, положила руку на плечо.
Вскочив, Мешковский швырнул альбом и, резко отстранив женщину, направился в свою комнату.
«Теперь понятно, откуда вся эта роскошь и достаток. Понятно, почему ее, жену летчика английских ВВС, не коснулись никакие репрессии, — думал он, в бешенстве кусая губы. — И она еще смеет говорить, что Брыла негодяй… Что за подлость!»