— Ха! Ха! Ха!
Все хохочут, все, кроме Камилавки, которая считает и смех ересью, грехом.
— Mesdames, тише. Скифка из конуры своей выползет сейчас.
Действительно, легкая на помине Августа Христиановна стоит на пороге своей комнаты, хлопает в ладоши и кричит:
— Спать, дети, спать!
В один миг все разбегаются по своим постелям. Дежурная щелкает выключателем, и лампочки гаснут, за исключением одной. Дортуар погружается в приятную для глаз полутьму. Теперь фрейлейн Брунс тенью скользит по «промежуткам», то есть по дорожкам — интервалам, образовавшимся между тремя рядами кроватей.
— Сегодня улеглись без шума. Слава Богу! — говорит сама себе Скифка, заранее мечтающая о теплой постели и завтрашнем свободном от дежурства дне.
Только что-то чересчур уж долго молится Малиновская, стоя на коленях в своем «переулке», и подозрительно шепчется влюбленная парочка — Чернова и Веселовская, — не замышляют ли чего-нибудь на ее счет? От этой Черновой, как и от Баян, всего ожидать можно, обе — «буянки», обе — «сорвиголовы» и «разбойницы», обе из "отпетых", — томится бедная фрейлейн Брунс.
— Чернова, молчать! Не шептаться! И ты, Баян, спать! — раздается ее окрик в полутемном дортуаре.
— Ай! — взвизгивает Золотая Рыбка. — Кто это кричит? Я заснула, а меня разбудили!
— Трамвай номер семь! — торжествующе подымает голос армянка.
— Ха-ха-ха! — забывшись, хохочет Ника.
— Баян! Сейчас же спать.
— Я сплю, — покорно соглашается Баян. Смех ее смолкает мгновенно. Легкий вздох вырывается из груди. Два обстоятельства волнуют Нику: во-первых, необходимо восстановить полную тишину в дортуаре и дать Скифке убедиться в общем спокойствии, а во-вторых. Это «во-вторых» смущает Нику не менее. Там, в "Долине вздохов", или попросту, на площадке церковной лестницы, ждет ее Сказка.
Ника Баян, кумир всего института, скрывает всячески от всего класса, что обожает Сказку. Знает об этом только одна Шарадзе, знает потому, что в свою очередь «бегает» — как выражаются институтки — за подругой Сказки, одноплеменницей Тамары, второклассницей, юной армяночкой Марой Нушидзе, с которой княжна Заря Ратмирова, «предмет» Ники, неразлучна.
Ника и сама не может понять, что тянет ее к всегда молчаливой, странно таинственной Заре, с ее красно-рыжими волосами и странными, какими-то пустыми глазами серо-синего цвета. Но тянет ее к Заре неудержимо, несмотря на то, что Заря больше молчит и никогда не смеется. Сеньора Сериоза прозвали ее в насмешку подруги-второклассницы. Но это молчание, эта серьезность Сказки (Сказкой прозвала княжну Ратмирову сама Ника) и пленяют девушку. Ника Баян сама, со свойственной ей откровенностью, рассказала Сказке о том, что ее, Никин, папа — командир кавалерийского полка, о том, что у нее есть два брата и бабушка, которые живут далеко-далеко, чуть не на самой границе Маньчжурии, что она ездит верхом, как казак или туземец-маньчжур, джигитует, умеет плясать, подражая знаменитой Айседоре Дункан, босоножке, и пр., и пр. А о княжне Заре Ника не знает ничего.