В пороховой мгле мелькала сталь — враг рубил колья.
— Батарея! Картечью! Беглым! Как перезарядили, сразу стреляйте!
Мушкетеры так же били вразнобой. Влажность как-то подло взаимодействовала с продуктами сгорания пороха — к пороховому дыму явно примешивался густой туман. Северную часть лагеря будто туча накрыла, и в этой туче пулеметом гремел гром — сильные раскаты от пушек, мелкие от стволов помельче.
Дубин в какой-то момент понял, что враг все равно прорвется. Отдельные фраки уже ворвались внутрь, и метались среди восточников. Пока что на пехоту они внимания не обращали, но это временно. Стрелкам нужна толпа, но, увы — враги вытянулись цепочкой вдоль изгороди, сосредоточенно сокрушая колья и рогатки. Картечь сейчас работала не лучше пуль — не успевала разойтись веером, ведь до врага от первых мушкетеров не более десятка метров.
И тут Дубина осенило — он принял решение, сделавшее из него героя.
— Стоп! Тащи заряженные пушки за мной! За мной тащите их! Да бегом же!
Артиллеристы послушно поволокли орудия за командиром. Тот чуть ли не бегом мчался к западной стороне лагеря, и непрерывно подгонял бойцов криками. Притормозил лишь раз, когда перед ним промелькнула длинная черная туша. Фрак, преодолев заграждения, мимоходом разрубил от макушки до паха зазевавшегося лучника, и, не обращая на пехоту внимания, рванул к центру лагеря, где уже рубилось полдюжины его «сослуживцев».
Мысленно воздав хвалу Богу, Дубин продолжил путь, добравшись до западной ограды, заорал:
— Помогите мне, надо вытащить пару кольев, чтобы пушки из лагеря выкатить.
Бойцы не стали спорить, дружно раскачали колья, выдернули их из глинистой почвы. Отбросили в сторону. Через минуту батарея покинула лагерь.
Дубин чувствовал себя здесь неуютно. Пока что фраки артиллеристов не видят — враги все столпились правее, вдоль северной изгороди. В плотном дыму и тумане нос свой разглядеть и то проблема, а уж на такое расстояние и вовсе трудно смотреть. Но стоит из этой мглы выбраться сюда хоть одному, и плохо будет — всех порубит.
Рванув вперед, Дубин замахал рукой, призывая всех за собой. Кричать он уже боялся — неровен час услышат чужие уши. Повернув вправо, он убедился, что его расчет верен — дым и туман клубились одной линией, скрывая и изгородь, и фраков, и стрелков. Ни одного хайта не было видно — все где-то там. Рубят заграждения.
Артиллеристы уже и без приказа поняли, что от них требуется — наводили стволы вдоль заграждения, куда-то туда, где выстроились враги. Ах, какая замечательная мишень для картечи. Три сотни фраков выстроились цепью перед лагерем, причем батарея бить будет сбоку, вдоль этой цепи. Ни одна картечина не должна пропасть — каждая найдет себе цель.