Неуклюжая Анна (Литтл) - страница 77

Мама закрыла уши ладонями.

— Хорошо ещё. Рождество случается не каждый день, — простонала она. — Я уже совсем оглохла.

На самом деле она беспокоилась об Анне. Что бы там Эрнст ни говорил, надо пойти посмотреть. Негоже малышке быть одной в такую ночь.

И тут появилась Анна со своей корзинкой.

Корзинка не была завернута, но Анна взяла с папиного письменного стола чистый лист бумаги и быстро написала большими печатными буквами:

ОТ АННЫ

Буквы были корявые и неровные, потому что, как ни старалась, девочка не могла унять дрожь в руках. Она сложила лист бумаги пополам и повесила на край корзинки. Когда она сунула подарок в руки матери, голос её звучал чуть ли ни вызывающе:

— Вот, я это в школе сделала.

Мама поглядела на корзинку, потом перевела взгляд на девочку. Она просто не верила своим глазам. Мама стояла с открытым ртом и не могла произнести ни слова. Папа, только что усевшийся в кресло, привстал. Потом медленно расплылся в улыбке и снова опустился в кресло. Пусть на этот раз первое слово скажет Клара.

Наконец, к маме вернулся голос.

— Анна! О, meine Liebe,[28] как… как замечательно! Я просто… Эрнст, посмотри! Видишь, Анна дарит нам корзинку. Но ты же не сама её сделала, правда, Анна?

— Нет, сама, — Анна стояла очень прямо и казалась себе великаном, нет — птицей, готовой взлететь, нет — ёлкой со множеством зажженных свечей.

Мама внезапно отвернулась от сияющего личика дочери. У неё тоже дрожали руки, ей даже пришлось поставить корзинку на стол. Потом она подвинула цветок в горшке — подарок Руди. На его место мама поставила зелёную с золотом корзинку Анны, а внутрь корзинки — цветок. Простенького горшка больше не было видно, и цветок засиял, ещё прекрасней, чем раньше.

Пока мама устраивала цветок и корзинку, никто в комнате не шевельнулся и не проронил ни звука. Мама сама в конце концов нарушила молчание. Глядя на корзинку и цветок, она сдавленно произнесла:

— Как же слепа я была всё это время. Доктору Шумахеру следовало прописать очки мне!

Для Анны мамины слова не имели ни малейшего смысла. У мамы прекрасное зрение. Остальные четверо детей тоже недоумевали, но папа тут же отозвался:

— Не только ты, Клара, мы все оказались слепы.

Прежде чем кто-либо сообразил, о чём они говорят, мама обернулась и поймала Анну в объятия так быстро, что девочка не успела увернуться. Она крепко прижала дочку к себе.

— Сегодня… сегодня ты моя самая-рассамая дорогая детка.

Мама знала, Анна ненавидит слезы и всякие нежности, но не могла удержаться, да это сегодня и не имело значения. Она всё крепче обнимала девочку, будто стараясь вложить в объятие всю недополученную Анной ласку — как часто вместо того, чтобы утешать дочь, она обижала её!