— Смотри: скунс.
Вижу — котик такой небольшой, коричневый, симпатичный на вид, с очень пушистым хвостом… Кис-кис!
— Ты брось это «кис-кис», — сказал Питер. — Нашел приятеля! Это, брат, американская вонючка. Все выгребные ямы на свете так не пахнут, как струя из-под хвоста твоего милого котика. Смотри: если начнет потаптывать лапками да спиной к тебе повернется…
Я остерегся, а Джон Блэнд нет. Прихожу в блокгауз обедать — все катаются со смеху, и сам Том Бланкет не может водворить тишину. Где его помощник? В море, говорят мне, отмывается. Обдал его скунс самой ароматной струей своего производства — запах за милю!
Настало время отплывать кораблю. С утра у всех работа валилась из рук: с уходом нашего плавучего дома — иначе флейт не назовешь! — обрывалась наша последняя связь с родиной, с Англией. Словно впервые все сто человек почувствовали, какая даль отделяет нас от человеческого общества, от христианских обычаев. Стройный корпус «Красивой Мэри» как-то слился с двумя утесами, меж которыми стоял на якорях, стал частью сурового побережья, и страшно было вообразить себе на его месте пустоту. По берегу ходили подвыпившие матросы, для нас уже Джо и Дики, и даже морж-капитан, человек в общем-то скверный, казался отцом родным. Единственными существами, радующимися отплытию флейта, были горничные. Разряженные точно на свадьбу, все шестеро сидели на берегу на своих сундучках и ждали лишь разрешения подняться на борт. Бостон! — только и было у них на устах. А что Бостон? Такая же захудалая деревенька, как и наш Стонхилл. Генри сказал мне:
— Тебе не лень подняться на скалу? Там тебя кто-то ждет.
На вершине, в накидке поверх дорожного платья, с сумочкой на руке, сидела мисс Алиса. Она сразу загадала мне загадку.
— Бэк, — говорит она мне и словно слегка задыхается, — что важнее человеку: то, что он любит, или то, для чего он своей природой и воспитанием предназначен?
Я как-то почувствовал, что вопрос этот для нее не из пустяковых. Девушка тревожно смотрела мне в лицо. Всегда она с какой-то закавыкой, чтоб вышутить человека, — нет, сейчас спрашивает по-серьезному. Отвечаю ей:
— Что вам на это сказать? Я, мисс Алиса, всего-навсего пастух, только что латынь знаю и про Горация [135] наслышан от учителя Пенруддока. Насколько я понял, душа ваша пополам делится: одно вы любите, к другому назначены?
— Да, да. Отвечайте скорей!
— Это уж как умею. Хочешь получить яйцо, терпи кудахтанье.
— Господи, что за несносный мальчик! — воскликнула она с тоской и даже руки заломила. — Ну зачем мне ваши пословицы?