Я сидела как громом пораженная, рассматривая цветок, который совсем недавно касался щеки Китти Батлер. Мне хотелось поднести его к своей щеке, и я бы так и поступила, но наконец мне в мозг проникли громкие голоса, и я осмотрелась: отовсюду на меня глядели благожелательно-любопытные глаза, публика кивала, подмигивала, посмеивалась. Вспыхнув, я спряталась в затененную глубину ложи. Обратив спину к бесцеремонным взглядам, я заткнула розу за пояс платья и стала натягивать перчатки. Сердце, забившееся учащенно еще раньше, когда ко мне шагнула мисс Батлер, все так же болезненно колотилось, однако стоило мне покинуть ложу и через переполненное фойе устремиться на улицу, как в груди сделалось легко и радостно, захотелось улыбаться. Пришлось прикрыть рот ладонью, чтобы не выглядеть дурочкой, неизвестно от чего развеселившейся.
Когда до двери оставался один шаг, я услышала чей-то оклик. С другого конца фойе ко мне спешил Тони, размахивая рукой. Увидеть наконец знакомого, кому можно улыбнуться, — это было облегчение. Я отняла ладонь ото рта и ухмыльнулась, как обезьяна.
— Привет, привет, — запыхавшись, произнес Тони, когда догнал меня, — кое-кому тут весело, и я догадываюсь отчего! Что же мне-то в обмен на розы ни одна девушка не дарит таких улыбок?
Я снова покраснела и прикрыла рукою рот, но не произнесла ни слова. Тони осклабился.
— Мне поручено передать. Кое-кто желает тебя видеть. — Я удивленно подняла брови. Может, здесь находятся Элис или Фред и они хотят ко мне присоединиться? Тони ухмылялся уже во весь рот. — С тобой хотела бы переговорить мисс Батлер.
Улыбка тут же сбежала с моих губ.
— Переговорить? Мисс Батлер? Со мной?
— Верно-верно. Она спрашивала у Айка, рабочего сцены, кто та девушка, что каждый вечер сидит одна в ложе, Айк ответил, что ты моя знакомая, пусть обращается ко мне. И мисс Батлер так и сделала. Я ей сказал. И вот она хочет тебя видеть.
— Зачем? Бога ради, Тони, зачем? Что ты ей сказал?
Я вцепилась Тони в руку.
— Ничего, кроме правды… — Я крутанула его руку. Правда была ужасной. Мисс Батлер не должна была знать о моей потаенной дрожи, о сиянии у меня в голове. Тони снял со своего рукава мои пальцы и сжал в ладони. — Только, что она тебе нравится, — сказал он просто. — Ну что, пойдешь, нет?
Я не знала, что ответить. И, не открыв рта, послушно последовала за ним прочь от большой стеклянной двери, по ту сторону которой виднелся синий кентерберийский вечер, мимо арочного входа в партер и лестницы галерки к дальнему углу фойе, где висел занавес, а перед ним веревка, а на веревке табличка с надписью «Посторонним вход закрыт».