Тут мне пришла в голову удивительная мысль. Я кинулась в гостиную и посмотрела на часы. С ухода Флоренс не прошло и часа; до пяти ни ее, ни Ральфа можно было не ждать (так я предположила). У меня в распоряжении оставалось полных восемь часов — то есть немного меньше, если я хотела до темноты снять себе меблированную комнату или получить место в общежитии. Много ли можно успеть, посвятив уборке восемь часов? Об этом я не имела понятия: с домашней работой матушке обычно помогала Элис, мне прежде вовсе не приходилось наводить в доме порядок, этим в последнее время занимались слуги. Но на меня напало желание вычистить это жилище — дом, где я, пусть недолгое время, ощущала такое довольство. Это будет что-то вроде прощального подарка Ральфу и Флоренс. Я сравнивала себя с девушкой из сказки, которая прибирается в избушке гномов или в пещере разбойников, пока их нет дома.
Думается, никогда в жизни я не работала усерднее, чем в тот день; размышляя о тогдашних трудах, я задаю себе вопрос: а не подвергла ли я тогда чистке свою запятнанную душу? Для начала я разожгла пожарче плиту, чтобы согреть еще воды. Тут обнаружилось, что в доме кончилась вода, и мне пришлось хромать с двумя большущими ведрами по Куилтер-стрит в поисках колонки, а там пристроиться в конец очереди и вместе с другими женщинами стоять добрых полчаса, пока не получила доступ к крану (вода оттуда еле сочилась и время от времени начинала фыркать и брызгаться). Женщины не скрывали любопытства, разглядывая прежде всего мой глаз и особенно голову: вместо своей мокрой шляпки я надела шапку Ральфа, а из-под нее выглядывали стриженые волосы и подбритая шея. Но держались они вполне дружелюбно. Одна или две, видевшие, из какого дома я вышла, спросили, не квартирую ли я у Баннеров, и я ответила, что просто зашла мимоходом. Они как будто удовлетворились этим объяснением, словно их края были самым проходным местом в Лондоне.
Приковыляв с ведрами домой, я поставила их на плиту и облачилась в большой жесткий передник, который нашла на двери в кладовке. Прежде всего я протерла влажной тряпкой все грязные, потускневшие вещи, потом вымыла окно и плинтусы. Коврики я вынесла во двор, развесила на веревке для белья и колотила, пока у меня не заболела рука. Пока я этим занималась, из задней двери соседнего дома вышла женщина, как и я раскрасневшаяся, с закатанными рукавами. При виде меня она кивнула, я кивнула в ответ.
— Хорошее дело вы затеяли, Баннерам уборка не помешает, — сказала она.
Я улыбнулась, радуясь передышке, и стерла рукавом пот со лба и верхней губы.