— Так они наши конкуренты?
— Об этом и речь!
Как это ни удивительно, но я обрадовался тому, что проблемой бессмертия занимается такое огромное количество людей и научных организаций. Чем больше народу вовлечено в этот абсурдный труд, тем легче раствориться в "массе творцов", тем, надеюсь, реже будут вспоминать о Григории Королькове и его обещаниях. Вот когда я до одури обрадовался, что зачислен в Институт всего лишь скромным инженером. А с сотрудника какой спрос? Хотел, да не вышло, умишка не хватило. Пусть наши гиганты-академики разбираются между собой, кто из них башковитее. Подерутся на кулачках, так нам и лучше — смешнее. А я, простите великодушно, возвращаюсь к своим диким муравьям. Не виноваты оказались насекомые в том, что товарищ А. решил сделать их образцом "пролетарски мыслящего животного". А потому пришла пора их амнистировать.
Эх, правильно говорят: "Не поминай черта всуе!" Пришел мне в голову товарищ А., и вот уже вовсю звонит телефон.
— Слушаю вас, товарищ А., - произнес я несколько скованно, чтобы не выдать голосом свое раздражение.
— Есть маленькое дельце. Минутное. Забыл тебе сразу сказать, ты бы его с Алексеем Максимовичем обговорил, у меня бы и голова не болела.
— А что случилось?
— Не мог бы ты позвонить Максимычу, чтобы узнать, согласится ли он, чтобы Институту было присвоено его имя?
— Неужели может отказаться? — поинтересовался я. — Никогда в это не поверю!
— Нет, конечно, такого ты от него не дождешься. Только свое согласие он иногда сопровождает странными требованиями.
— Какие могут быть требования у всемирно известного пролетарского писателя?
— А ты не знаешь, что ли? Когда в 1932 году переименовывали Нижний Новгород, Алексей Максимович потребовал, чтобы новое название звучало — Нижний Горький!
— Боже мой! Но зачем?
— Тонкий расчет. Ему хотелось, чтобы произошла механическая замена слова «Новгород» на слово "Горький".
— Не понял…
— Нижний Новгород становился Нижним Горьким, а просто Новгород…
— Великим Горьким?
— Верно!
— Экий плут, этот ваш Горький!
— Сам понимаешь, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало. Это все игрушки, а главное — это дело, которое ты на себя добровольно взвалил. Не забыл еще, что обещал?
— Да как можно!
— Смотри. Это не шуточки. По столам своих сотрудничков уже пошарил? Есть что-нибудь интересное?
— Нет пока. Все никак момента не уловлю.
— Не тяни. Я прикажу Букашко, чтобы посодействовал в твоем благородном деле.
*
Уже на следующий день Букашко вызвал меня в свой закуток. Он был недоволен создавшимся положением, как бывает недоволен любой руководящий работник, получающий взбучку от своего начальника за бездействие своих подчиненных.