— Четверо осталось да часовой. Как же вы это? Вот беда-то! Куда я вас теперь дену?
— Не причитай, дед. Где Кирин автомат? Мы пришли не прятаться.
— В саду закопал.
— Зря. Но ничего, этого добра будет… — Ложкин кивнул.
— Не торопись, — строго сказал кузнец. — Ксюша убежала? — Он повел глазами по углам своей кузницы. — Нету ее? Это хорошо. — Он нагнулся, поднял брусок и сказал Ложкину: — Давеча я тебя за ихнего принял. Понимаешь, чем дело пахло?
— Да, да! Но нам нельзя терять ни секунды.
— Знаю. Сам ходил в разведчиках. — Кузнец сжал брусок. — Пойдемте! Кирилл — мой гость, и раз так получилось, то я в ответе и за него и за все. Без меня у вас ничего не выйдет. Четверо их в хате, да автоматчик в сенях. Ночью все равно бы избу запалил! Постойте. — Он вышел, посмотрел по сторонам. Вернувшись, сказал: — Поблизости никого. Я пойду первый, с часовым справлюсь. Как выйду на крыльцо, тогда вы подходите.
— Нет, — сказал Ложкин. — Идемте все вместе. Быстрее! Вы, отец, вперед, да это спрячьте в карман! Иван, руки за спину!
Кирилл Свойский сидел на стуле и думал о словах Ксюши.
«Что пришло в голову ребятам? Где они? Наверное, где-то поблизости, раз девочка виделась с ними. Они хотят отбить меня у конвоя. Ясно!»
В голове его складывался дерзкий план нападения на машину, в которой его везут. Все получалось не так уж сложно, во всяком случае, не сложнее, чем переход через вражескую оборону. «Бывают дела и посложнее. А со мной будто все в порядке: нога почти не болит. Рука — тоже терпеть можно. На правой пальцы шевелятся. — Он сжал руку и невольно поморщился от боли. — Надо надеяться только на левую. Ничего, обузой не буду. Подамся в лес, к партизанам. Должны же быть где-то здесь партизаны!»
Напротив за столом ревел проигрыватель; танкисты и майор подпевали, стуча кружками. Солнце светило в открытые окна, празднично искрилось стекло на столе. Влетел шмель и, чего-то испугавшись, опрометью бросился назад, в сад, к цветам и солнцу.
Из-под иголки проигрывателя полилась нежная, щемящая сердце мелодия. За столом притихли. Майор уставился на пленного. Кирилл увидел его глаза, маленькие, белесые, как у слепого, и понял, что майор хочет убить его. Убить сейчас, здесь. Майор вытащил из кобуры «вальтер» и, не спуская глаз со своей жертвы, стал медленно поднимать пистолет.
Кирилл Свойский сказал сдавленным голосом:
— Мерзавец! Стреляй! — Он резко вскочил. Стал на здоровую ногу, опираясь рукой о спинку стула. — Ну что же ты не стреляешь?
Майор засмеялся дребезжащим смешком и повернулся к танкистам:
— Что я вам говорил? Такого врага убивать — наслаждение. Я попаду ему в переносицу. Кто хочет пари?