— Мама, мамка, пить!— всхлипывая, просил мальчуган. А мама его не могла пошевелиться, стонала.
— Все обойдется, не волнуйтесь! — успокаивала молоденькая учительница из Сочи переселенку из-под Смоленска. А у самой в глазах тревога и губы цвета снятого молока.
По полу каюты, стуча, звеня, перекатывались раскрытые чемоданы, корзины, чайники, игрушки, туфли.
— Не плачь, бабоньки, не потонем! Собирайте, складывайте все,— командовала старая Матвеевна.— Сюда вот, сюда, в уголок... Вяжи. После разберемся что чье.
Увидав нас, она вдруг рассердилась:
— А вам, мужики, что надобно? Без вас управимся! Или наверху с матросами дела нет?
В мужской каюте также большинство пассажиров валялись на койках, измученные морской болезнью.
— Погибель моя пришла... И куда меня, старого дурака, понесло,— еле вымолвил осунувшийся Петрович, приоткрыв набрякшие веки.— Все нутро вывернуло. Моченьки нет.
Самсонов переждал новую волну, круто накренившую судно.
— Товарищи, кто из вас может встать? Нужна срочная помощь. Шторм грозит смыть палубный груз.
Петрович с трудом приподнялся:
— Что сказал?
— А вы... Кто вы, собственно, чтоб командовать?— покосился на Самсонова позеленевший белобрысый парень, один из тех, что ехали на Камчатку.
— Не перечь, подымайся! — хрипло произнес Петрович и сполз с койки.
И далеко не сразу вслед за ним, пошатываясь, слезло с коек пятеро рыбаков.
— А ну-ка, подымись, ребята, подымись! — повторил Петрович и вдруг возвысил голос: — Коммунистам и комсомольцам приказываю!
На пол спрыгнуло еще семеро.
...«Дальстрой» не раскачивался, нет, он то беспомощно метался из стороны в сторону, то нелепо приостанавливался, дрожа всем корпусом, полз на водяную гору и опять проваливался, захлебываясь в обрушивающихся на него тяжелых валах, будто был не большим океанским пароходом, а рыбачьей лодкой.
Грохочущая, свистящая тьма окружала корабль. Прожектора освещали палубу не ярче, чем тусклая семилинейная лампа, готовая вот-вот погаснуть.
«Что могут сделать муравьи-люди в этом светопреставлении? — подумалось мне, когда мы выбрались на палубу.— Разве одолеть сорванные с креплений, скользящие по мокрой палубе огромные ящики? Разве остановить грузовик, устремившийся к фальшборту? И разве услышишь в этом громе, грохоте и свисте слова команды?»
Вот сорвало с места и выплеснуло за борт, как соломинку, спасательную шлюпку. Вот лучинкой переломилась грузовая стрела.
Беззвучные молнии вспыхнули одна за другой, и в слепящем свете этих мгновенных вспышек будто застыли клочья низких облаков; замерли фигурки людей; туго натянутыми струнами представились струи ливня.