— Остановите ее! — закричала Руфь сдавленным голосом.
Уилла наклонилась еще ближе к Генри, глаза ее блестели.
— А потом самосвалы увезут все, что останется от этого старого, заброшенного вокзала, и куда вы тогда денетесь?
— Оставь нас, пожалуйста, в покое, — взмолился Генри.
— Генри, как сказала архиепископу девочка из церковного хора: «Несознанка — это не река в Египте».
Урсула Дэвис, которая невзлюбила Уиллу с первого дня, выставила вперед волевой подбородок и по инерции сделала за ним еще пару шагов:
— Убирайся, мерзкая тварь!
Уилла окинула их всех быстрым взглядом:
— Неужели вы не понимаете? Вы мертвецы, мы все мертвецы, и чем дольше вы здесь торчите, тем труднее вам потом будет найти себе приют!
— Она права, — вмешался Дэвид.
— А если она скажет «луна сделана из сыра», ты поддакнешь «из рокфора», — съязвила Урсула, высокая, редкой красоты женщина лет сорока. — Я, конечно, извиняюсь за свой французский, но она тебя так зафакала, что это даже не смешно.
Дадли издал свое ослиное хи-ха, а миссис Райнхарт захлюпала носом.
— Смотрите, что вы делаете с пассажирами, — подал голос Раттнер, проводник вагона, коротышка с виноватой мордочкой. Он редко открывал рот. Дэвид сморгнул, вокруг все враз потемнело, и в слабом свете луны обнаружилось, что пол-лица у Раттнера отсутствует, а другая половина обуглилась и почернела.
— Они скоро снесут этот вокзал, и где вы окажетесь? — закричала Уилла. — В заднице! — Она кулаками смахнула брызнувшие из глаз слезы ярости. — Почему вы не хотите пойти с нами в город? Мы покажем вам дорогу. Там люди… там… свет… там музыка.
— Мам, я хочу музыку, — заканючила маленькая Памми.
— Тсс, — цыкнула на нее мать.
— Если бы мы были мертвецами, мы бы это знали, — сказал Биггерс.
— Вот так вот, сынок! — Дадли ехидно подмигнул Дэвиду. — А что, по-твоему, с нами случилось? Как мы погибли?
— Я… я не знаю, — Дэвид перевел взгляд на Уиллу, но та только пожала плечами.
— Ну что? — продолжал Раттнер. — Наш поезд сошел с рельсов. Дело такое… я чуть не сказал «обычное», но это не совсем так, даже здесь, где железнодорожное полотно явно нуждается в ремонте. И все же, то тут, то там происходят нештатные ситуации…
— Мы попадали, — решительно заявила Памми. Дэвид впервые рассмотрел ее внимательно: перед ним был обгорелый, безволосый труп в черных лохмотьях. — Пум, пум, пум. А потом… — она издала нарастающий горловой звук и вдруг резко развела свои вымазанные сажей ручонки: — Бабах!
Она собиралась еще что-то сказать, но в этот момент мать наотмашь ударила ее по щеке, так что обнажились зубы, и из уголка рта потекла слюнка. Пару секунд Памми оторопело таращилась на мать, а потом завыла на высокой ноте, и это было еще хуже, чем ее пение во время игры в «классики».