Экс-генерал закончил просматривать описание и ткнул пальцем в дискету:
— Что здесь?
— Копия, Георгий Саныч.
— Хм… Предусмотрительно… Надеюсь, себе не оставили?
— Если оставил, сдайте меня в утиль вместе с компьютером.
Зубенко соизволил улыбнуться.
— Может, и сдадим. Главное условие нашего плодотворного сотрудничества, мой дорогой, — искренность. А также преданность. Не забывайте об этом, и вас не забудут. В смысле поддержки, защиты и благ земных… — Он повернулся, спрятал бумаги в сейф и произнес начальственным тоном:
— Когда поступит второй документ? Теоретическое обоснование?
— В самом ближайшем времени, — доложил я. — Например, тринадцатого, в понедельник.
— Хорошо. Иван Иванович, — кивок в сторону Скуратова, — будет держать ситуацию под контролем. В наблюдении больше нет необходимости, однако никаких шуточек и фокусов, Дмитрий Григорьевич! Сидите на месте, никуда не уезжайте. Двенадцатого, в воскресенье, вам позвонят, условятся о встрече. Скорей всего здесь. — Он хлопнул ладонью по столу, потом начал приподниматься как бы для прощального рукопожатия, но вдруг снова сел и заговорил таким тоном, словно оставалась еще одна, позабытая за важными делами мелочь. — Увидитесь с Александром Николаевичем, скажите, чтоб перестал дурить, вышел из подполья и взялся за работу. Все прощено и забыто, никто его не обидит, и все — а прежде всего я, — он ткнул пальцем в грудь, — все понимают, что Косталевский — человек незаменимый. Труднозаменимый, скажем так. И нам бы его заменять не хотелось. Он ученый, так пусть работает! Он, кажется, вам доверяет, Дмитрий Григорьевич. Так что вы постарайтесь донести до него мое мнение в самой… гм… лестной форме. Очень постарайтесь, мой дорогой!
— Слушаюсь! — Я поднялся, щелкнул каблуками и принял в обе руки широкую экс-генеральскую ладонь. Потом сказал:
— Позвольте один вопрос, Георгий Саныч? Какого черта вы ездили в Испанию? Сами, лично? Там ведь были три таких орла… верней, орел и два подорлика… Вам-то зачем беспокоиться? — В серьезных делах стоит побеспокоиться всегда, и всюду нужен хозяйский глаз и присмотр, — прищурившись, произнес Зубенко. — Взять ту же Испанию… Помните негра, который к вам в приятели набивался? Того, которого наш Чернозуб потешил “веселухой”? Помните, вижу… Так вот, он ведь и номер Чернозуба обшарил и кое-что там нашел… еще один футлярчик, коричневый… Нашел и увез с собой, своим, значит, специалистам — чтоб поглядели, разобрались… Ну, пусть глядят! Пусть изучают! Вещица-то редкостная — парализатор. Вам Александр Николаевич о нем не рассказывал?