Соседка у меня появилась месяцев шесть назад, когда Сергей продал свою квартиру. Очень тихий серый мышонок в очках; уходила рано, приходила поздно, скользила по стеночке, как тень, а при редких наших встречах смущенно опускала глазки и бормотала: “Здрассьте, Дима”. Я знал лишь то, что зовут ее Дарьей и что у нее есть горластый попугай — судя по иногда проникавшим сквозь бетонные стены воплям.
— Вы позволите войти? — с отменной вежливостью спросил остроносый. — Хотелось бы побеседовать с вами… возможно, вы знаете даже больше, чем гражданка Малышева… Мои сотрудники подождут. Внизу. Он повелительно кивнул, и трое предполагаемых омоновцев затопали к лестнице. Пол содрогался под их шагами.
Распахнув дверь, я сделал приглашающий жест. Должен заметить, что человек, изучающий словари, обладает определенным недостатком: он любопытен. Наверняка любопытен, и я не исключение из правил. К тому же любопытство — необходимый атрибут моей профессии: нелюбопытные люди редко становятся математиками и уж никак не склонны к благородному ремеслу крысолова.
Скуратов шагнул в прихожую, покосился на топор и охватил единым взором мои апартаменты: две тесноватые комнатки, кухню, ванную, санузел, встроенный шкаф и антресоль.
— Один живете?
— Холостяк, — уточнил я, вешая топор на место.
— Значит, можно курить, — проницательно заметил остроносый, принюхиваясь к атмосфере.
Мы прошли на кухню, сели за стол и закурили. Каждый — свои. При остроносом обнаружился чемоданчик. Он извлек оттуда папку, раскрыл ее, выложил чистый лист бумаги, а остальные, напоминавшие компьютерные распечатки, быстро пролистал в поисках нужного. Нашел и уставился на меня пронзительным взглядом.
— Дмитрий Григорьевич Хорошев, возраст — тридцать шесть лет, кандидат наук, сотрудник Института проблем математики?
— В бессрочном неоплачиваемом отпуске, — уточнил я и добавил:
— Вообще-то, Иван Иваныч, вам полагалось спросить, кто я такой, а не выдавать чохом всю эту секретную информацию.
Он усмехнулся, став похожим на доберман-пинчера, оскалившего клыки.
— Детективов начитались, Дмитрий Григорьич? Я не сторонник формальностей.
Впрочем, если хотите, можете показать паспорт.
Я показал — и паспорт, и служебное удостоверение, и пропуск с разноцветными печатями. Этот пропуск являлся свидетельством моей благонадежности: напомню, что Промат — строго режимная контора, а я работаю в вычислительном секторе, в главном хранилище военных тайн и стратегических секретов. Вернее, работал — до той поры, пока не случилось хроническое безденежье, а за ним — повальное сокращение. Меня, однако, не сократили, а отправили передохнуть от научных трудов, что было бесспорным признанием моих заслуг перед державой. Остроносый Иван Иванович вытащил ручку, черкнул на листке: “13 августа 1997 г. Протокол допроса” — и задумчиво уставился на меня. — В соседней с вами квартире за номером сто двадцать два проживает гражданка Малышева Дарья Павловна?