Даже если бы повозки и проезжали мимо, Рейф не был уверен в том, что кто-то пришел бы на помощь оборванному, грязному типу, хромающему вдоль дороги в пыльных сапогах. Рейф уже осознал, что он неузнаваем – хотя, учитывая его репутацию, если бы его и можно было узнать, то это не принесло бы ему большой пользы!
Такие мысли совсем не помогали ослабить раздражающую беспомощность, которая угрожала задушить его. Рейф не мог двигаться быстрее, чем двигался сейчас, потому что больше не мог заставить свои ноги бежать. Он несколько дней нормально не ел. Молодой человек с радостью попросил бы помощи, но не увидел ни деревни, ни фермы с тех пор, как небо стало светлее.
Только твердая воля и желание увидеть Фебу удерживали его в вертикальном положении.
Не делай этого, любовь моя.
Подожди меня.
После того, как Патриция помогла ей надеть платье и сделала прическу, Феба отправила горничную помочь Софи. Доброжелательная девушка была мягкой и чувствительной, но Фебе нужно было побыть наедине со всем отчаянием кошки, попавшей во двор, полный собак.
Конечно же, это означало, что викарий должен нанести ей визит.
Он замаячил в дверях в своих обычных темных одеждах и строго повязанном галстуке, как будто собирался на похороны, а не на свадьбу.
Хотя, с другой стороны, возможно, это она слишком разоделась для такого события. Взгляд Фебы вернулся обратно к солнечному саду.
– Однажды я почти убил человека.
Феба с изумлением обернулась.
– Он был моим соперником, одним из поклонников твоей матери. Я забил его почти до смерти всего лишь кулаками и яростью в своем сердце. – Викарий смотрел в окно ее комнаты, его отстраненное выражение лица и такой же тон голоса резко контрастировали с его словами.
Это было невозможно – это ложь – но все же викарий никогда, никогда не лгал. Замалчивал правду, это так, но никогда не лгал.
– Он выжил, но едва-едва. Не думаю, что он по-настоящему поправился, если даже жив и по сей день. – Викарий щелчком сбил пятнышко пыли с драпировки. – Я был бы очень рад заявить, что он заслужил это, что мой соперник совершил какое-то ужасное преступление, или даже предавался бесчестному поведению – но он не сделал ничего из этого. Он всего лишь насмехался над моей собачьей преданностью Одри… Может быть, это было даже добродушное поддразнивание, сейчас не могу вспомнить. Я набросился на него, повалил его на землю и снова и снова наносил противнику удары…
Феба увидела, как у викария задрожали пальцы вытянутой руки. Это был единственный признак эмоций.
– Конечно же, он был совершенно прав. Я был слишком сильно привязан к девушке, которую едва знал – и все это началось с нашей первой встречи. Я прикоснулся к ее руке и все мысли о других вылетели из моего сознания. Я был без ума от нее – и не в том смысле, в котором вы, молодежь, используете это слово. Я совершенно буквально влюбился без памяти. Я не знаю никаких других слов, чтобы выразить это чувство. Было так, словно я не мог дышать, когда ее не было в комнате – словно она была для меня самим воздухом.