С минуту они стояли молча, наконец, Шурик не выдержал, и снова повторил тот же самый вопрос:
— Может её давно забили, откуда ты знаешь? Ты когда тут лежал, в прошлом году?
Скривившийся Мореман только хотел открыть рот, чтобы послать надоедливого напарника, но в этот момент заветная дверь открылась и два мужика с трудом протащили через узковатый проём бренные остатки старого рентгеновского аппарата.
— Пошли, — шепнул чернявый, выкидывая сигарету. Проходя мимо грузчиков, он громко спросил: — Привет, мужики! Не надорвитесь. В металлолом что ли?
— Ну а куда ж ещё эту рухлядь? — тяжело отдуваясь, отозвался один из тащивших. Лишь когда они остановились отдохнуть, напарник спросил его:
— Это что за парень был?
— Какой?
— Ну, с которым ты только что поздоровался?
— А я откуда знаю? Я думал он с тобой говорит.
Тем временем оба незваных гостя быстро поднимались вверх по этажам. Мореман не зря терпеливо дожидался, когда можно будет попасть в госпиталь именно через этот ход. Запасная лестница на случай пожара позволяла им подняться на любой этаж, избежав встречи с десятками больных, врачей и посетителей. На четвёртом этаже они остановились, усатый вытащил из кармана отмычку, пошурудил ей в замочной скважине, и замок открылся.
— Ну, что я тебе говорил? На всех этажах стоят одни и те же замки. Мы через этот ход и за водкой бегали, и к бабам ходили, — довольным тоном сказал он.
— То-то тебя тогда отсюда выперли, не долечив, — съехидничал Шурик. Мореман замахнулся, было, на него кулаком, но потом сказал: — Давай, одевайся быстрей!
Шурик извлёк из большого полиэтиленового пакета два белых халата, один натянул сам, другой отдал напарнику. Критически оглядев его, усатый удовлетворённо качнул головой. В таком наряде, с этим наивным выражением херувимского личика Шурик сразу становился похож на ухаживающего за тяжёлым больным родственника.
— Иди, — но тут же тормознул парня, — постой, балда! Шапку-то!?
Шурик, чертыхнувшись, сорвал с головы свой вязаный горшок и осторожно проскользнул в приоткрытую дверь.
Оставшись один, Мореман так же облачился в белый халат, застегнул его на все пуговицы, поправил расчёской пробор и подтянул ослабленный галстук. К этому времени вернулся голубоглазый Шурик.
— Ну что? Где он?
— В третьей палате. Он там один, уже прооперировали, у входа сидят два сонных мента.
— Ясно. Как я выгляжу?
— Нештяк! Просто профессор Плейшнер. Только эту штуку возьми с собой, — Шурик показал себе на уши.
— А, чёрт! Чуть не забыл!
Из того же пакета Мореман достал и повесил себе на шею стетоскоп, приколол к кармашку авторучку, а в руки взял картонную папку похожую на историю болезни. Последней деталью экипировки был пистолет в боковом кармане.