Подъём давался тяжело: вязкие и холодные грязевые потоки продолжали медленно стекать по склонам холма. Было очень скользко, под толстым слоем жидкой глинистой субстанции постоянно обнаруживались, мешая продвигаться вперёд, ветки и части стволов сломанных деревьев.
— Похоже, что все ёлки, сосны и берёзы лишились своих верхушек, — пробормотал Егор. — А вот осины, они гораздо лучше перенесли данный катаклизм, каждое второе дерево уцелело…
На вершине Егора ждал сюрприз: по другую сторону холма всё было, как и прежде — до начала урагана. Никаких тебе жёлтобурых грязевых потоков, сломанных и поваленных деревьев. По веткам рябин беззаботно перепархивали мелкие лесные птицы, лакомившиеся кровавокрасными ягодами.
«Надо же, ягоды!», — удивился внутренний голос. — «А на нашей, речной стороне почти все листьев на деревьях и кустах оборвало и унесло кудато, ёлки и сосны остались без шишек и иголок…. Какая, всётаки, несправедливость! Потратить столько времени и сил, перемещая (и добывая!) припасы в глубь континента, и в конечном итоге остаться ни с чем…. А дубовые доски мы вообще везли из шведского Стокгольма!»
Но удивительнее было другое: под склоном холма, на зелёной прогалине обнаружилась сильно покосившаяся на правый бок светлобежевая палатка, в которой от дождя прятались (до прихода торнадо, по другую сторону холма!) крепостные плотники. Недалеко от покосившейся палатки изза деревьев выглядывала верхушка индейского вигвама — с развивающейся на лёгком ветру длинной белорозовой лентой. Именно в это строение путники — перед началом урагана — перенесли разные вещи и продовольствие.
Из палатки на зелёную травку прогалины выбрались, усердно протирая кулаками сонные глаза, русские плотники. У мужиков были бесконечно удивлённые лица, они нервно почёсывали клочковатые бороды и о чёмто возбуждённо переговаривались между собой. Заметив на вершине холма своего господина, плотники дружно загалдели и радостно замахали руками.
Жестом приказав крепостным следовать к нему, Егор обернулся на далёкий крик, прилетевший с речных просторов. На противоположном берегу Юкона, до которого было примерно четыре пятых мили, маячили две крохотные фигурки. Он вытащил изза голенища сапога подзорную трубу, из кармана камзола достал светлую тряпицу, тщательно протёр окуляры от налипшей на них тёмнобурой грязи и навёл оптический прибор в нужном направлении.
«Ага, Иван и Айна!», — радостно доложил внутренний голос. — «Нашлись, потеряшки, живы! Только вот — как они оказались на другом берегу реки и почему одеты в какието лохмотья? Ты им, братец, тоже чтонибудь покричи в ответ, чтобы ребятишки не волновались. Тут речное эхо знатное, обязательно услышат…. Кстати, противоположный берегто совершенно не пострадал от безобразий торнадо. Создаётся впечатление, что наш природный катаклизм действовал строго выборочно и избирательно…».