Несмотря на наличие «кошек», путешественники двигались вперёд очень медленно: до Медного склона они дошагали только через пять часов, проходя за час немногим более километра.
Задул противный северный ветер, пришлось, спрятавшись за прямоугольной скалой, сделать обеденный привал. Егор быстро развёл — благо фосфорных спичек теперь было в достатке — жаркий костёр. Айна и Иван разогрели над пламенем ржаные лепёшки, нарезали на порционные куски моржовое вяленое мясо и копчёную лосятину. На приготовление чая решили время не тратить: у каждого при себе имелась объёмная кожаная фляга с кипятком, на одну треть разбавленным ямайским ромом.
Когда трапеза подходила к концу, гдето недалеко раздался громкий отчаянный визг, сменившийся недовольным басовитым ворчанием.
Егор схватил в руки заряженное ружьё (то самое — английское, подаренное августовским торнадо), взвёл курок и осторожно выглянул изза скалы.
Метрах в ста двадцати от костра лежал на спине, безостановочно суча всеми четырьмя лапами, гигантский чёрнобурый медведьгризли.
«Видимо, оступился на обледенелом склоне и скатился вниз», — предположил внутренний голос. — «А там — ровная болотистая площадка, превратившаяся в скользкий каток. Теперь, бедняга, никак не может подняться…».
Зверь, наконец, исхитрился, лёг на бок, осторожно перевалился на живот. Полежав так с минуту, медведь попытался подняться на лапы, но тут же снова завалился на спину, грозно зарычал, а ещё через полминуты принялся жалобно повизгивать.
— Надо его стрелять, — хладнокровно заявила Айна. — Очень большой. Скоро умирать.
— Почему медведь умрёт? — не понял Егор. — Он очень упитанный. Дождётся, когда выпадет снег, и уйдёт к своей берлоге.
— Не дождётся, — не согласилась с ним индианка. — Умереть от страха. Сердце большое. Разрываться на части. Мясо тогда пропадать. Надо стрелять. Гризли вкусный. Убьем. Разрежем на части. Мясо сложим под скалой. Завтра выпадать снег. Айна делать снегоступы. Вернёмся. Мясо забрать….
Так они и поступили. Медведя застрелили, разделали, внутренности выбросили, а куски мяса завернули в шкуру и сложили под скалой. Поверх шкуры Иван бросил свою портянку, мол, чтобы зверьё, боящееся человеческого запаха, не трогало добычу. Ушли к лагерю на Бонанзе, а через полтора суток, когда навалило пятьшесть сантиметров снега, а Айна смастерила снегоступы, вернулись к Медному склону и забрали медвежатину.
Зима навалилась резко и надолго, без всяких передышек и оттепелей. Температура не приближалась к нулевой отметке ближе, чем на девятьдесять градусов, метели дули через два дня на третий. Иногда метель сменялась порошей, на смену которой, в свою очередь, приходила вьюга.