Гдето за Преображенским дворцом неожиданно полыхнуло, к небу взметнулись неясные оранжевые всполохи, тут же со всех сторон предсказуемо зазвучало:
— Пожар! Пожар! Горим!
В темноте, с подсвечниками и факелами в руках, бестолково забегализасуетились какието непонятные фигуры, зазвучали резкие и отрывистые команды офицеров.
Пётр на всё это безобразие отреагировал очень неожиданно и совершенно непредсказуемо:
— Вот, понимаешь, не успел! Ну, надо же, а…. Голову даю на отсечение, что пожар — это Алексашкина работа! Он у меня такой…, — в голосе царя неожиданно послышались нотки нежной гордости, впрочем, он очень быстро взял себя в руки и громко проорал в темноту: — Гаврюшка, мать твою! Быстро ко мне!
Через дветри минуты бледный Гаврюшка Бровкин был уже в беседке и уверенно докладывал:
— Ничего страшного, государь! Это горит казарма охранной Службы. Сейчас ветра нет, поэтому пожар не сможет перекинуться на дворец. Совершенно ничего опасного, высокородные гости могут безбоязненно оставаться за столами…
— Хватит, охранитель! — сердито перебил царь. — Я тебя позвал совершенно по другому поводу. Выделика два десятка надёжных драгун — для охраны адмирала Бровкина и сего мальца. Прямо сейчас выдели! Чтобы из дворца они отправились уже под надёжным эскортом. Ну, и дальше пусть драгуны сопровождают моих добрых друзей, до самого Охотска. Озаботься, чтобы служивые уже завтра по утру были экипированы знатно и получили все нужные бумаги, довольствие денежное…. Командира им самолично подбери — надёжного и опытного…
Егор вспомнил, что у него осталось ещё одно важное дело.
Он — на прощанье — внимательно посмотрел на сына, тяжело вздохнул и стал осторожно, стараясь не наступать на подол турецкой чадры, отступать от кустов боярышника.
Во всеобщей суете на бесформенную фигуру в тёмной чадре никто не обратил ни малейшего внимания. Егор уверенно прошёл по широкому коридору, свернул в узкий, снова — в широкий, вновь — в узкий…
Вот и заветный тупичок: деревянные планки — тёмнофиолетовые, морёного дуба, между планками — изумруднозелёный бархат. Егор тревожно оглянулся по сторонам, зашёл в нишу, уверенно нажал на нужную планку. Лицевая сторона тупика послушно и почти бесшумно отошла в сторону.
Он зашёл в тайное помещение, нажал на крохотный выступ в стене. Убедившись, что стенка вернулась на прежнее место, он ловко сбросил свою чадру на пол, уверенно нащупал на маленьком столике коробок со спичками конструкции МеньшиковаБрюса, поджёг одну.
«Ничего не изменилось в тайном кабинете Петра Алексеевича, такой же несусветный бардак, как и прежде», — недовольно поморщился внутренний голос, обожающий порядок во всём. — «Вон же, братец, подсвечник с толстыми огарками. Поджигай быстрее, а то, не дай Бог, пальцы обожжёшь…».