Серебряный бумеранг (Бондаренко) - страница 5

Со времени их последней встречи тогда, в 1940 году, в славных водах благословенного Средиземного моря, капитан Галкин изменился совсем и несильно, разве что поседел окончательно и бесповоротно. А ещё стал гораздо более молчаливым и скрытным: за время отплытия из Архангельска так и не обмолвился ни единым словечком о том, чем занимался в течение трёх последних лет. Только многозначительно поднял вверх пять растопыренных пальцев правой руки, что, очевидно, обозначало количество потопленных им судов противника. Впрочем, Денис тоже об этих своих годах рассказал весьма скупо, мол: — «Воевал, как и полагается. Как все. Выполнял приказы командования…».

Только от одного вопроса он не смог удержаться, задал его сразу — на второй минуте их встречи — на молу Архангельского порта:

— Сергей Сергеевич, а что там с Марией и Крестом? Мне говорили, что ты был должен к ним наведаться, детей — Ивана и Марту — доставить в Аргентину.

— Почему в Аргентину? — удивился Галкин. — Я их отвёз в Монтевидео, следовательно, в Уругвай. В мае сорок первого года. Хорошо, что успел — до начала войны…. Саня Крестовский лично нас тогда встретил: настоящий кабальеро, ковбой натуральный. Гаучо, чёрт меня побери! Кроме детей я ему и денег немного передал от наших добрых и щедрых генералов, так что, теперь он, наверное, знатный уругвайский скотопромышленник. Обратно с собой прихватил ребят из «Альфы» — Лёху Сизого и его жену Айну.

— А Машу видел?

— Видел, конечно. Полностью поправилась, ещё красивей стала. Глаз не оторвать…

А вот яхте (она по-прежнему называлась «Стрела», только на этот раз надпись на борту была сделана уже на испанском языке), безусловно, досталось: давно уже некрашеные борта были покрыты многочисленными неаккуратными заплатами и уродливыми вмятинами — явно следами от пуль и осколков, мачта же была очень низкой и непропорционально толстой, видимо, при последнем ремонте выбор у команды был небогатый. Ничего не поделаешь, война.… Да и сибирский пёс по кличке Аркаша как-то сдал за эти годы: стал совсем маленьким и худым, словно бы усох, шерсть ещё посветлела, наверно, тоже поседела — окончательно и бесповоротно…

Денис негромко попросил:

— Сергей Сергеевич, будь другом, расскажи мне немного про этот самый Шпицберген. Мне там придётся кантоваться ни один месяц, а времени-то и не было — книжек почитать умных, разжиться полезными знаниями. Так что, друг, выручай!

Галкин покладисто согласился, но выразил настойчивое желание спуститься вниз, на тёплый камбуз:

— Местные туманы, они очень промозглые и коварные, оглянуться не успеешь, как подхватишь сильнейшую простуду. А то и натуральное воспаление лёгких. Давай, Дэн, лучше в тепле посидим, кофейку попьём!