— Надо же! — восхищённо покрутил головой Денис. — А ещё что характерно для местного населения?
— Что ещё? Свободолюбие, наверное. Причём, во всех его многочисленных проявлениях…. Не терпят аргентинцы узды, даже обоснованной и полезной во всех отношениях. Например, в Буэнос-Айресе до сих пор нет ни одного светофора. Представляешь?
— Не может такого быть! В крупнейшем городе Южного Полушария — нет светофоров?
— Может, может! — улыбаясь, заверил Крест. — Скоро сам убедишься…. Тут простая логика: — «Чтобы мне, свободному кабальеро, всякие огоньки указывали, когда мне ехать, а когда стоять? Не бывать такого! Ущемление прав, к оружию, братья! Свобода — превыше всего!». Вот так и живём….
На плечи Дениса опустились тёплые женские руки, и знакомый глубокий голос негромко произнёс:
— Ну, здравствуй, командир! Ужасно рада тебя видеть!
Он обернулся и встретился взглядом с чёрными глазами потомственной алтайской колдуньи. Только сейчас эти глаза были добрыми, ласковыми и немного грустными, а бывало.… Бывало, что без значительной доли страха в них невозможно было смотреть: бездонные жуткие колодцы, в которых тонуло само Время…
Мария звонко чмокнула его в нос, подставила для ответного поцелуя свою смуглую щёку, нежно провела ладонью по волосам Дениса.
— Седой весь.…Впрочем, — лукаво посмотрела на мужа, — и другие от тебя не отстают. Доблестные идальго, тоже мне!
— А у тебя — ни одного седого волоса! Красишься, наверное?
— Ничуть не бывало! — широко улыбнулась Мари. — Сама не понимаю, что происходит с моими волосами?! Ты же помнишь, что они были чернее антрацита? Чернее — безлунной южной ночи? А, сейчас? — встряхнула густой каштановой гривой. — Три года здесь с Сашей пожили, после того как переехали из Уругвая, я родила ему ещё одну двойню, а через неделю после родов волосы — сами собой — поменяли цвет…. Как такое может быть? У тебя, дон Оскар, есть какие-нибудь знакомые учёные, могущие объяснить данный казус?
Денис откровенно любовался своей давней подчинённой. Мари ни за что было не дать её сорока лет, так, тридцать, тридцать один, не больше. Стройная точёная фигурка, высокая полная грудь за белой кружевной блузкой, тонкая талия, длинные ноги, скрытые до колен тесной светло-синей юбкой…. А, лицо? С каштановыми волосами, да в таком ярком макияже — он никогда бы её не узнал. Встретил на улице и прошёл бы мимо, хотя, про себя отметил бы, что, мол, не перевелись ещё на этой планете красивые женщины.…Только кривой шрам на левой щеке, полученный почти шестнадцать лет назад в быстротечной схватке с филиппинскими туземцами, вот и всё, что осталось от былого облика прежней Марии. Шрам, впрочем, женщину совершенно не портил, наоборот, придавал её красоте дополнительную диковатую пикантность…