Что может значить прибытие солдат в деревню, пораженную неизлечимой немочью, было ясно даже мне, ни разу не историку. Будут искать виноватых. Колдунов, ведунов, сатанинское семя. Ведьм. А кого сыщут, тому дощечку на шею — и без суда, без следствия…
Переглянувшись с Геркулесом, мы оборвали разговор и свернули с дороги в леса. Где-то здесь наша Корди. На нее население и наведет солдат. И придется ее из огня выхватывать, пока вконец не спеклась.
Взбодренный близкой опасностью Дубина пер через кусты, не замечая тропинок. Его свистящее дыхание распугивало лесную дичь, включая и ту, для которой мы сами могли стать дичью. Не до крупных хищников нам было. Да встреть спаситель Кордейры хоть саблезубого тигра — плюнул бы ему в морду и дальше пошел. А тигр сел бы на попу и долго думал бы: что это было?
И все-таки мы опоздали. Как и в прошлый раз.
У самого подножья горы угнездилась избушка — по всем приметам ведьмино жилище: пучки трав по стенам, котел с дурно пахнущим варевом, дурно пахнущие куры во дворе. А на столе в углу… серебряный гребень. Тот самый, которым Корди по вечерам расчесывала волосы. И мебель, раскиданная по углам, переломанная — только отряд солдат может так изломать хилые табуретки, всем скопом ловя мечущуюся в ужасе женщину…
Взвыв от ярости, Геркулес принялся… раздеваться. Я некоторое время тупо наблюдала за его неадекватной реакцией, потом, почувствовав то же, что и он, сама скинула перевязь и плащ. Одежда нам еще пригодится, как и оружие. А до того — алоха! — парочка огнедышащих тварей, защищающих свое кровное, нежно любимое, сердцу дорогое — вот с чем вам придется дело иметь, солдаф-фоны…
Я до последнего не знала, обращусь ли я в дракона или в ламию. И в принципе, была готова вывалиться из леса в образе многометровой змеететки, пылающей жаждой мести. Это бы научило всех почтительному — и даже сверхпочтительному — отношению к колдуньям. Черной Фурии, исчадию гнева, не потребовалось бы проливать кровь глупой солдатни. Хватило бы простого "Ссссслушшшшайте, сссссолдаткккки, отпуссссстите девушшшшшшшку…"
Хотя Черной Фурии было бы приятно поплясать на костях. А вот дракону — нет. Сознание дракона не приспособлено для мести, как и для возмездия. Ум дракона холоден и отстранен. И что самое неприятное, не склонен переживать по поводу скоротечности земного бытия смертных принцесс. Иными словами, дракону пофиг, что его подругу вот-вот убьют. Даже если только что это было самое важное дело на свете.
После вспышки боли, выжигающей человеческий разум (и человеческую анатомию заодно), ты приходишь в себя другим существом. Всеведущим, ироничным и АБСОЛЮТНО равнодушным. Сознание дракона переполнено восхищенной созерцательностью. Он чувствует бесконечность вселенной и протяженность потоков времени в оба края от мимолетного «сейчас» — с такой остротой, что на активные действия по изменению «сейчас» не способен.