На пороге, вспомнив вдруг о Марийке, остановился, внимательно вглядываясь в темноту. Где она? Неужели с перепугу убежала в село? Этого еще недоставало! Позвал негромко:
— Марийка!
— Я здесь, — отозвалась девушка.
— Не бойся, все закончилось. Входи!
VII
Серый сидел на полу, возле дверей, прислонившись к стене. Связанные веревкой ноги в добротных яловых сапогах вытянул перед собой. Измазанные глиной мокрые штаны, рваный ватник, исцарапанное лицо… Михаил раскладывал на столе найденное у него оружие, засаленный мокрый кисет с табаком, еще что-то.
Бандит дрожал, расширенными от страха глазами смотрел на Александра, очевидно, сразу определив в нем старшего.
— Кто ты? — резко спросил Ипатов.
— Серый.
— А тот, другой?
— Сыч.
— Откуда пришли?
— Из схрона…
— Далеко?
— Километров двадцать отсюда…
— Куда должны были идти?
— Да туда же…
— Когда должны были возвратиться?
Пленный помедлил с ответом.
— Говори!
— К рассвету…
— А если опоздаете?
— Не должны…
— Ясно!
Надо немедленно вызвать Жаботенко.
— Ну что, отвоевался, Серый?
Тот кивнул головой:
— Вижу, что уже все…
— Повезло тебе, живым остался… Гарантируем жизнь и меньшую меру наказания, если будешь говорить правду.
— Все равно расстреляют… Не ты решаешь.
— Я сказал — гарантируем. Говорю не от своего имени.
— Слишком легко обещаешь… Не верю.
__ А ты поверь, тебе же легче будет, — сказал Степан.
Миролюбивый тон и последние слова Ипатова несколько успокоили Серого, и он впервые внимательно, с интересом посмотрел на Степана и Михаила, определив, видимо, в них местных жителей. Наконец пленный вздохнул и обратился к Ипатову.
— В схроне двое. Один — какая-то важная птица, старый уже, но о нем ничего не знаю. Даже псевдо его не известно. Мы зовем его Стариком. Строго приказано оберегать, прислуживать ему. Второй — наш, здешний, районный референт пропаганды Гаевой.
Ииатов кивнул головой.
— Знаю такого… Давно он там?
— С лета.
— Кто из них сегодня дежурит?
— Старик…
Александр знал, как это важно: тот, кто дежурит, первым реагирует на все, что делается вне схрона, а значит, первым поднимает тревогу, если что-нибудь не так.
— Дайте закурить, — попросил Серый.
В этот момент кто-то вошел в сени. Степан резко повернулся, толкнул ногой дверь, но сразу же опустил автомат и отступил в сторону. Порог комнаты переступила Анна. Увидев ее, бандит пошевелился. Злость, ненависть, укор — все это отразилось в его взгляде.
— Чего глазами стреляешь? — резко бросила ему девушка. — Скажешь, продали тебя? Не продали, а сдали. Надоели вы нам как горькая редька, сколько лет из-за вас жизни нет спокойной… Ты лучше подумай, как свой позор смыть. Расскажи им все — меньше вины останется на тебе.