Безродный повернулся к Цыгану, глухо сказал:
— «Шуба юла» кричат. Значит, семью нашли. Не зевай!
К корневщикам подбежал Федор. Он впервые видел этот чудо-корень, наклонился. Ничего особенного. Шапка красных ягод, посредине стебля пятипалые листья. Плантация была богатой. Около пятнадцати корней были годны к копке, молоди — за полсотню. Молодь останется расти. Семена будут посеяны, об этом торопливо говорил Цун:
— Маленький корни будут живи. Другой люди ходи, снова посмотри, подумай, наша был хороший люди.
Цун и Лан начали выкапывать корни. Работа эта тонкая, мудрая. Надо каждый корешок откопать костяной палочкой, не повредить нежную кожицу. Из тысячи переплетений других корней найти корешок женьшеня.
Медленно и утомительно шла работа. Федор почти не присматривался к ней. Он зорко осматривал сопки. Ему показалось, будто у скалы блеснул ствол ружья на солнце. Но точно не определил, ружье то было или просто роса блеснула. Федор до боли в глазах осматривал сопки и увидел, как по взлобку промелькнула черная тень. Остановил взгляд на скале — снова там что-то блеснуло. Стало тревожно: богатство в руках, а если за этим богатством уже следят злые глаза?
Было по-августовски жарко и парко в тайге. Первые золотинки появились на листве березок, чем-то схожие с первой сединой на висках, лег густой загар и на листья кленов. Тишина и таинственность…
— Ты, Цыган, давай на ту сопку, там занимай позицию, а я залягу под скалой. До моего выстрела не смей палить. Знаю я тебя, мазилу. Первым я беру Козина, а остальных мы доколотим потом, — приказал Безродный.
— Добре. Ну, я пополз. Буду ждать. Видно, добрый куш будет.
Безродный поднялся на скалу, отсюда корневщики были видны как на ладони. Залег за камнем. Сто сажен для его винтовки плевое дело.
— Ну вот, лиходей, пересеклись наши тропки. Отходил ты свое. За все сочтемся. За ошейник, за доносы, — хрипел Безродный, удобно укладываясь для стрельбы. — Изрежу тебя на кусочки и разбросаю на корм колонкам.
Руки чесались дать выстрел, но сдерживало то, что корневщики еще не выкопали корни. Ему с Цыганом копать не приходилось, куда легче забрать уже готовенькое, в лубках-конвертах, обложенных сырым мхом. Терпеливо ждал. Сорвал травинку, уже по-осеннему жухлую, и медленно жевал ее. И вдруг икнул, сжался. Почувствовал, что кто-то стоит позади него. Стоит и смотрит настороженно. Часы в нагрудном кармане отсчитывали секунды. Секунды отбивало сердце в груди. Корневщиков он уже не видел. Глаза застлал туман страха.
Корневщики выкопали еще один очень дорогой корень.