– Ты с ума сошел! – повысил голос Фома. – С князем следует ладить… Как ты мог подумать такое?
Памфил схватил Андрея за руку:
– Почему думаешь на Мстислава?
– Хочет нас запугать. И других из Сельца. Да и не только из Сельца…
– Объясни! Не понимаем… – сказали Афанасий, Борис и Никифор.
– Очень просто, – Андрей поглядел на Фому. – Князь ясно дает понять: не будете исправно платить – все смерть примете…
– И улыбается при этом, – добавил Кирилл. – Нехорошо улыбается…
Младшие братья кивнули:
– Князь Владимир нам был по душе. Справедливый.
– Может, Мстислав и убил? – понизил голос Памфил.
Фома вздрогнул:
– Придет же такое в голову!… Зачем ему убивать своих подданных?..
– Говорит же Андрей, – Памфил кивнул на брата. – Для острастки…
Фома не хотел с этим соглашаться:
– Не может такого быть! Нашего отца очень уважали… К тому же, подумайте, братья, – если б убил Мстислав или его люди, что нам тогда делать? Против князя идти? А как дома наши, как жены и дети? Мы же не одни! Мы же не в лесу живем, как Глеб-Андрей нахмурился:
– Ты хочешь сказать, брат, что не пошел бы против Мстислава, если бы…- А ты пошел бы? – пристально посмотрел ему в глаза Фома. – Бросил бы своих малых детей, чтоб дружинники их утопили, как щенят?
Андрей отвел глаза:
– Разве я сказал, что князь убил? Это вот он, Памфил, сказал.
Фома посмотрел на младшего брата:
– Памфил, твоя молодая жена… Скольких детей тебе уже родила?
– Четверых, – Памфил спрятал глаза, потянулся за крошечкой хлеба, оброненной на столе. – Но двое умерли…
– Ты хочешь, чтоб умерли и остальные? Памфил посмотрел на старшего брата с досадой:
– Не о моих детях сейчас идет речь. А о наших родителях, убитых в поле… И мне трудно тебя понять, брат. Если б князь убил, ты бы…
– Князь не мог убить! – перебил его Фома. – Князю это не нужно, как не нужно тебе убивать своих пчел. Посему и говорить об этом – только время попусту терять. Нам надо думать, в каком лесу убийцу искать, кому отомстить…
– Об этом можно спросить у Глеба, – вдруг сказал Кирилл.
– Вот тоже – вспомнил! – зашумели братья. – Мы не видели его уже несколько лет.
Кирилл кивнул на распахнутое окно:
– Вон он идет, посмотрите!…
Двигая лавки, опрокидывая табуреты, все бросились к окну. И увидели Глеба. Тот шел по Сельцу, вскинув на плечо боевой топор; к поясу был прицеплен меч в ножнах.
Лицом был бледен Глеб, младший сын Аскольда. Хмуро глядел он по сторонам. Под его тяжелым взглядом улица будто вымерла: не бегали, как обычно бегают, дети, не грелись на солнышке старики.
На окно родительского дома глянул Глеб, отпрянули от окна старшие братья.