Почти всю дорогу до дома я старалась утешить дочку, отвлечь ее придумыванием версий для бабы Кати. Но развеселить ребенка так и не удалось, Ника апатично роняла тусклые «да» и «нет», пеплом рассыпавшиеся по салону автомобиля.
Но и разоблачать мамину историю не стала. А версия была проста и безыскусна, как ситцевая ночная рубашка местечкового пошива, – Ника неосторожно наступила на больную лапу ожидавшему приема псу. Вот ее и укусили.
Разумеется, мне была устроена грандиозная выволочка за недосмотр. За волосы меня, конечно, никто никуда не выволакивал, но недовольное ворчание стало основным звуковым фоном до самого вечера. Еще и Лешке наябедничала, когда он позвонил на домашний телефон. Хорошо хоть про Мая не проболталась.
Папа немедленно потребовал позвать маленькую страдалицу и попытался ее утешить. Но, поскольку Ника по-прежнему не была расположена к разговорам, к ответу призвали меня.
– Я что-то не понял.… – Боже мой, какие мы грозные. – С какого перепугу вы потащились в ветеринарную клинику?
– Хотели узнать у тамошних врачей, чем тебя лучше кормить, чтобы ты бойчее по сцене прыгал. Может, «Фрискисом» каким или «Педигри».
– Острота твоего юмора может сравниться только с каменным топором австралопитека, – съехидничал муж. – Ты мне зубы не заговаривай, колись немедленно – что вы там делали?
– Я тебе что, сухое полено, что ли, чтобы колоться?
– Хомяк, я ведь через три дня возвращаюсь, – мрачно напомнил Лешка. – И покажу всем, что к чему и кто есть кто.
– Мне уже начинать трепетать или погодить?
– Слушай, я серьезно! Какая-то псина чуть не отгрызла руку моей дочери!
– Прямо уж, отгрызла! Слушай больше Катерину, она и не то наболтает. Так, слегка кожу прокусила, Нике там же, на месте, рану перекисью обработали и повязку наложили.
– А почему доча странная какая-то, разговаривать не хочет?
– Испугалась очень. Она же привыкла, что все животные ее любят, а тут вдруг такое!
– Если ты думаешь, что тебе удалось увести меня в сторону, то вот тебе – я никуда не ушел и продолжаю стоять на своем – что вы делали в ветеринарной клинике?
– Ужас какой! – взвизгнула я. – Ты стоишь на своем?! И тебе не больно? О причинах столь кардинального увеличения размеров я даже спросить боюсь.
– Вот же злыдня, – загрустил муж. – Вместо того, чтобы предвкушать фейерверк неизведанных ощущений…
– Я тебе слониха, что ли?
– Вот не надо было этого вопроса задавать, знаешь ведь – я тебе врать не могу. Что? – переспросил Лешка куда-то в сторону. – Ага, иду. Все, зайцерыб, мне пора. Но учти, разговор не окончен, готовься к исповеди.