– Но ты даже не осмотрел Мая! – Я, едва сдерживая рвущуюся на волю обиду, села за руль. – Словно он заразный!
– Так и есть, девонька. – Старик, пристроив лыжи сзади, уселся рядом со мной. – Только зараза это другая, не простудная. Зло вокруг бедной животины наверчено, уж не знаю, как он жив до сих пор. Кто-то очень хочет его смерти. Ну, чего стоим, поехали! Я покажу дорогу.
Вцепившись в руль до побелевших костяшек пальцев, я молча следовала указаниям старика. Мысли, чувства, эмоции – все это замерзло и сосульками позванивало теперь в душе.
На сцену, как всегда в таких случаях, вышло подсознание вместе с инстинктом самосохранения. Им пришлось взять на себя доставку носителя, то есть меня, а также пассажиров носителя к месту назначения, без этой парочки я лично доехала бы до ближайшей сосны. Или ели.
До усадьбы деда Тихона мы добирались около пятнадцати минут. Пешком, напрямик, было бы, наверное, гораздо быстрее, но относительно проходимая для джипа дорога шла в обход.
Я подъехала к воротам и остановилась, равнодушно глядя в лобовое стекло. Старик, кряхтя, вылез из машины, зашел во двор и распахнул ворота, приглашая проехать внутрь.
Что я и сделала, заглушив двигатель у самого крыльца. Затем выволокла себя из салона и устало повернулась к подошедшему знахарю:
– Куда нам теперь?
– Ты можешь в дом зайти, отдохнуть с дороги, а я пока собакой займусь.
– Вы же не хотели! – Оттаивание началось, естественно, с закапавших глаз.
– С чего ты взяла? – удивленно поднял кустистые брови дед Тихон. – Я приближаться к нему не хотел, а помочь можно и на расстоянии, хотя и трудно, честно скажу. Странное на нем зло, чужое.
– А разве бывает зло свое?
– Бывает.
Разумеется, отдыхать я не пошла. Я же ночью сюда гнала не ради того, чтобы хорошенечко выспаться на свежем лесном воздухе. Вернее, в избе, до самой крыши наполненной искомым воздухом, потому что парить бесплотным духом не хочу. Ни в лесу, ни в городе, пробовала уже недавно, мне не понравилось.
И хотя в глаза какой-то жизнерадостный дебил насыпал по полстакана песка, а в голове стоял (или лежал?) монотонный гул, слова деда Тихона послужили великолепным энерджайзером – сна не было ни в одном глазу, впрочем, в обоих тоже. Да и где там было поместиться сну, когда все песком засыпано.
Дед Тихон попытался, конечно, еще раз отправить меня в дом, но я даже отвечать не стала. Старик тяжело вздохнул и укоризненно покачал головой:
– Ох, девонька, до чего ж ты упрямая! Ведь сейчас толку от тебя никакого не будет, ты уже свою задачу выполнила – привезла беднягу сюда. Шла бы в избу, поспала, так нет – еле стоит, под глазами круги огроменные, но уходить не хочет. А мне потом и ее лечи.