— Почему я должен вам верить? — взревел Гош. Дело прямо на глазах рассыпалось в труху.
— Потому что я лицо незаинтересованное и г-готов подтвердить свои показания под присягой. Вы позволите продолжать? — Русский улыбнулся своей тошнотворной улыбочкой. — Спасибо. Очевидно, бедный негр отличался хозяйственностью и собирался вернуться домой не с пустыми руками.
— Стоп-стоп! — нахмурился Ренье. — Однако почему, мсье Фандорин, вы не сообщили о своей находке нам с капитаном? Какое вы имели право ее утаить?
— Я ее не утаивал. Узелок я оставил на т-том же месте. А когда наведался к шлюпке через несколько часов, уже п-после окончания поисков, узелка там не обнаружил. Я был уверен, что его нашли ваши матросы. Теперь же получается, что вас опередил убийца профессора. Все трофеи негра, включая и скальпель господина Аоно, достались ему. Вероятно, п-преступник предвидел возможность… крайних мер и на всякий случай, носил скальпель при себе — чтобы увести следствие по ложному пути. Скажите, мсье Аоно, у вас выкрали скальпель?
Японец помедлил и неохотно кивнул.
— А не говорили вы об этом, потому что у офицера императорской армии с-скальпеля быть никак не могло, верно?
— Секстант был мой! — объявил рыжий баронет. — Я думал, что… Впрочем, неважно. А его, оказывается, украл тот дикарь. Господа, если кому-нибудь проломят голову моим секстантом, учтите — я тут не при чем.
Это был полный крах. Гош растерянно покосился на Джексона.
— Очень жаль, комиссар, но ви должен продолжать свое плавание, — сказал инспектор по-французски и сочувственно скривил тонкие губы. — My apologies, Mr. Aono. If you just stretch your hands… Thank you.[22]
Жалобно звякнули наручники.
В наступившей тишине звонко раздался испуганный голос Ренаты Клебер:
— Позвольте, господа, но кто же тогда убийца?